«Руки», сжимающие Гедимина, разжались, экзоскелетчики немного отодвинулись. Снимая подштанники, сармат пристально следил за «броненосцами». Они стояли плотно, не оставляя просветов для попытки сбежать, а напротив двери встал командир. Его «руки» расслабленно висели вдоль тела, но Гедимин прекрасно видел, как за каждым его движением следует прицел наплечного бластера, сдвоенного со станнером.
— Очень не советую, — сказал командир, перехватив взгляд сармата. — У нас распоряжение доставить вас живым. Но есть много форм жизни и способов существования. Например, отделённый от тела мозг гораздо проще в перевозке и не склонен к побегам.
Гедимину стало не по себе. Он не видел глаз чужака, а голос звучал спокойно, даже доброжелательно, однако сармат ни на секунду не сомневался: именно в виде мозга его и увезут при малейшем сопротивлении. «Диверсанты…» — вспомнив постоянную тревогу Линкена, он криво ухмыльнулся. «Никаких диверсантов. Свои же. И что я опять сделал не так⁈»
— Отлично, — сказал предводитель, переступая порог. Дверь была аккуратно снята с петель и стояла у проёма — так же, как дверь в комнату Хольгера.
— Выходите. Идти недалеко.
Сармат сделал шаг к двери, и экзоскелетчики снова сомкнулись вокруг него плотным кольцом, но больше к нему не прикасались. Один из них оказался вне круга. Не пытаясь втиснуться обратно, он наклонился к ящику с вещами Гедимина и, свернув комбинезон и повесив себе на плечо, поднял крышку. Командир быстро произнёс несколько фраз по-сарматски; Гедимин уловил только слова «одежда» и «инструменты». Чужак вынул из ящика свёрток с ремонтной перчаткой.
— Это моё, — процедил Гедимин, недобро щурясь. — Положи обратно.
— Вам это не понадобится, — сказал командир, жестом приказывая солдату продолжать. — Так же, как и комбинезон, и содержимое его карманов.
Гедимин вздрогнул; он бросился бы к ящику, но строй экзоскелетчиков удержал его на месте. Бластер на плече их командира укоризненно качнулся.
— У вас не будет недостатка в инструментах и материалах для записей, — сказал чужак.
— Мои сертификаты, — Гедимин, не мигая, смотрел на свой комбинезон. Его свернули аккуратно, так, что из карманов не выпало ни единой детали…
— Моё сочувствие, — отозвался командир. — Они пригодятся при опознании тела.
Солдаты вытолкнули Гедимина в коридор и принудили его идти дальше. В вестибюле было пусто, у двери комендантской стоял «Маршалл» с зеркальным лицевым щитком, ещё один караулил на входе в барак.
— Все на месте? — спросил его командир.
— Борт готов к взлёту, — отозвался охранник.
— Ваши товарищи ждут вас, — сказал чужак, повернувшись к Гедимину. Тот мигнул.
— Их расстреляли? Теперь моя очередь?
«Успеть бы дотянуться хоть до одного…» — он с тоской посмотрел на экзоскелеты. Надеяться было не на что — все эти механизмы были полностью исправны, все уязвимые места закрыты так, что сармат на долю секунды позавидовал экзоскелетчикам, — им очень повезло с ремонтной базой. «Когда не надо — всё работает,» — подумал он, готовясь к обжигающему разряду в спину.
— Все они живы. Так же, как и вы. Но для Ураниум-Сити вы — мертвецы, — командир поднял «руку», и Гедимин услышал на севере раскатистый грохот и треск разгорающегося пламени. — Долгая напряжённая ночная работа, оплошность охраны, группа диверсантов на атомной станции… Они застали вас рядом с реактором. Вы встали между ним и диверсантами, и вас расстреляли в упор. Через четыре дня, когда огонь погаснет, а обломки реактора будут разобраны, ваше тело смогут опознать только по личным вещам. Вы всегда носили эти сертификаты и значки с собой, и эта ночь — не исключение.
На севере снова громыхнуло. Гедимин резко развернулся на шум, но здания бараков закрыли обзор. «Реактор,» — его затрясло от ярости. «Мой реактор… Ah— hasu!»
Его схватили и скрутили раньше, чем он успел выломать наручный бластер из ближайшего экзоскелета. Командир отряда, выкрикнув что-то неразборчивое, шарахнулся в сторону. Вырывающегося сармата швырнули вперёд, и он, пролетев несколько метров, упал на какую-то пружинящую, неожиданно мягкую поверхность. Приземлившись на руки, он тут же вскочил, но кто-то повис на нём, и сармат услышал гул механизмов и грохот закрывающегося люка.
— Реактор в порядке! — крикнули ему в ухо. — Оба реактора! Они демонтированы, их уже вывезли! Гедимин, ты меня слышишь? Реактор в порядке!
«Константин⁈» — сармат, изумлённо мигнув, перестал вырываться, и тут же его вдавило в мягкое напольное покрытие, и он, не удержавшись на локтях, лёг ничком. Поверхность, на которой он лежал, вместе с ним оторвалась от земли и на большой скорости поднималась — как резко взлетевший глайдер, за штурвал которого посадили Линкена Лиска. Через десять секунд его тряхнуло, послышался гул и лязг, и сармата перестало вдавливать в пол, но что-то надавило на уши — кажется, взлёт продолжался, и компенсаторы не успевали за ускорением.