Сейчас уже сложно понять, что думал Хонеккер в те последние дни перед отставкой. Что думал, о чем жалел? Ведь он мог что-то исправить, мог… Мог если бы в свое время послушал Фиделя Кастро, предлагавшего организовать восточноевропейскую оппозицию реформам Горбачева. Мог бы, если бы в свое время ответил на телеграмму Чаушеску. Николае Чаушеску, румынский лидер оказался наиболее твердым и последовательным из всех. В восемьдесят девятом году, в самом начале он направил телеграммы всем лидерам восточноевропейских государств с призывом провести в 1989 году в Москве партконференцию все социалистических партий мира, где и выступить единым фронтом против Горбачева и его реформ. На телеграмму никто не ответил, прежде всего по подсказке той же Москвы во главе с Горбачевым, а через две недели после этой телеграммы началась революция в Румынии. Жестокая и кровавая революция, наверное, самая кровавая из всех так называемых «бархатных революций» конца восьмидесятых годов — с уличными боями в Бухаресте, с сотнями погибших. Николае Чаушеску тогда проиграл, потому что все, в том числе и русские выступили против него, а самого его вместе с женой расстреляли как собаку после позорного и унизительного, не имеющего никакого отношения к праву и закону судилища-чрезвычайки. Слишком опасен был Чаушеску, этот подлинный вождь, сумевший выплатить весь национальный долг Румынии, он мог не только сломать планы Горбачева и его западных союзников, за ним после его открытого выступления могли потянуться и люди в самом СССР, в том числе и генералы, командующие самой мощной армией в мире. План развала СССР мог рухнуть как карточный домик из-за одного человека — за это его и убили. Остальных, кто покорно согласился, оставили в живых, дали дожить свой век и даже на свободе. Хонеккер не посмел открыто протестовать, и когда пришли к нему — безропотно ушел в отставку — но слова Кастро, его правота запали ему в душу. И он сделал кое-что в тайне от всех, чтобы его соратник за океаном мог продолжать борьбу. Помог тем, кто остался, хотя бы этим. И тем самым искупил хотя бы частично свою вину перед страной и перед самим собой.
Он умрет, так и не признавшись в том, что сделал.
Постепенно, кузов ИФА опустел, кубинцы, надрываясь и едва переставляя ноги перетащили груз на свой траулер. Часть груза была очень тяжелой — плутоний, часть полегче — агентурные дела по Северной и Латинской Америке.
Вот и все…
— Поднимать сходни?
— Подожди — отрезал полковник Мартин, направляясь вниз, хотя в этом не было никакой необходимости. Немец внизу спокойно ждал.
— Если хочешь, можешь отправиться в путь с нами…
— Брось, амиго. Это моя родина. Ты бы ушел со своей земли, если бы оказался в такой же ситуации как я?
Молчание было ответом.
— Patria o muerte [Родина или смерть (исп.)]! — четко и громко произнес немец.
— Да, patria o muerte! — повторил полковник — прощай.
— Прощай, товарищ Рауль.
Сходни подняли быстро, несколько минут — и траулер отвалил от причала, направляясь в открытое море навстречу Солнцу. А подполковник Штази Генрих Вертер, оперативные псевдонимы «Змей», «Товарищ Марк», «Попугай», один из лучших специалистов в мире по подрывной и диверсионной войне остался на причале, рядом со своим уже остывшим, с заглохшим мотором автомобилем. Он выполнил последний приказ партии и правительства, выполнил как всегда четко и до конца. Больше не было ни партии и правительства, но приказ был выполнен. Теперь застало время позаботиться и о себе самом.
Места в этом мире ему нет. В США его ожидает электрический стул, в объединенной Германии — пожизненное заключение. Он выполнял приказы партии и правительства — и кто же теперь виноват, что эту партию и это правительство его соотечественники признали преступными. Никто. Но они признали, и раз партия и правительство были преступными — значит и он сам стал теперь преступником. Преступником, которому нет места в этом мире.
Подполковник поднял глаза. Солнце уже всходило, первые его лучи осветили гавань Ростока, подсветили уходящий кубинский корабль. Солнечные лучи высветили над ним подобие нимба, казалось, что корабль идет прямо навстречу Солнцу. На палубе корабля стояла, постепенно удаляясь, маленькая человеческая фигурка.
Капитан ДГБ Хосе Рауль Варгас, несмотря на то что дико замерз и как собака устал, не пошел вместе со всеми в каюту греться, он остался наверху, на пронизанной ветром палубе. Он не знал того человека, который привез им то, что они погрузили на корабль — но он примерно представлял, что именно они везут. Он также знал, что происходит в ГДР, он был готов умереть, защищая корабль и груз — к счастью этого пока не понадобилось. Он не знал этого худого, с суровым лицом немца — но он был потрясен его мужеством и тем, как тот держался. Последний солдат побежденной и сданной врагу страны, он до конца исполнил свой долг.