Потом была Панама, где он познакомился с боссом и другими людьми, кто делал то, что делать был не должен, и там где американских солдат не должно было быть. Потом — снова Никарагуа, Колумбия, Сальвадор, Боливия. Весь латиноамериканский континент с его грязью, диктаторами, кровавыми стычками в джунглях, плантациями коки под сенью деревьев. Совсем недавно он навел справки о своих первых сослуживцах, тех самых с которыми он приехал первый раз на войну, в Никарагуа. И узнал, что из двенадцати человек в живых осталось только четверо. Из оставшихся один попал под машину в своем родном городе, когда приехал в отпуск, второй шагнул в окно шестнадцатого этажа — глупая и бессмысленная смерть. Остальных забрали джунгли….
Он шел осторожно, после каждого шага осматриваясь и прислушиваясь. На сей раз он надел прибор ночного видения — потому что возможно, придется искать тело, а тело невозможно услышать, оно не шевелится, не идет, не дышит. Без ПНВ его не найти. Вообще, специалисты старой школы, начинавшие еще в восьмидесятые к ПНВ относились с долей презрения, больше полагаясь на свое ночное зрение, слух и нюх. Прибор ночного видения — не такая уж и полезная штука в ночном бою, у него ограниченное поле зрения и он заливается белым на несколько секунд, стоит только взглянуть на нечто яркое, например, на вспышку разрыва снаряда или мины. Но сейчас ПНВ придется воспользоваться…
Внезапно, Тим почувствовал, что слова кто-то есть. Подав сигнал опасности, он мгновенно, двумя могучими прыжками достиг толстого ствола вековой сосны и укрылся за ней. Сзади, за спиной шумно рухнул Гонзо, занимая позицию для стрельбы.
Выждав несколько секунд, Тим осторожно выглянул из-за ствола.
Ничего…
И в самом деле ничего, хотя он готов был поклясться, что там кто-то был. Вот только что был. И ничего — обычный, не слишком густой подлесок. Если бы через него кто-то пробирался — Тим бы услышал…
Можно идти дальше…
Тим слегка стукнул рукой по стволу дерева, привлекая внимание напарника — и тут до него дошло, как он лежит.
Неподвижно!
Первым делом, Тим упал — он еще не успел принять какое-либо решение, но он упал на землю, минимизируя себя как цель и затрудняя стрельбу по себе. Упал, перекатился на спину — и застыл неподвижно, держа наизготовку бесшумный автомат.
Тишина… ни шороха, ни звука. Ничего.
Он достал рацию, нажал вызов.
— Гонзо убит — коротко доложил он
— Ты?
— Норма. Здесь снайпер.
— Двигаемся?
— На месте. Я разберусь.
— Добро.
Перевернувшись снова на живот, он пополз по-пластунски, выдерживая расстояние на Гонзо. Черт, Гонзо как же так? Как они добрались до тебя? Что с тобой, черт побери, произошло, ты ведь не новичок.
И как они сумели провести его? Это же классика — отвлекают с одной стороны, стреляют с другой. Вот только на этот раз — ни звука, да и отвлекли его не звуками — просто он понял, что слева от него человек — а потом этот человек пропал.
Пропал и все…
Добравшись до Гонзо, он быстро ощупал его, пальцы вляпались во что-то липкое, теплое. Рана была в голове, Гонзо даже не успел понять, что происходит…
Резко оттолкнувшись, он перекатился через Гонзо, прикрывшись его телом, застыл, прислушиваясь. Снова ничего — лес будто вымер.
Тим пополз вперед, дополз до ближайшего дерева, прикрываясь его стволом, встал на ноги, прислушался. Он закрыл глаза, полагаясь, прежде всего на слух и на нюх. В джунглях нормальная видимость — это скорее исключение, чем норма, и поэтому те, кто обретал свой боевой опыт в джунглях, прежде всего, полагаются на слух и на нюх. Человек в любом случае должен дышать, человек не может долго быть в неподвижности, а в лесу, особенно в ночном любое движение хорошо слышно. И запах — сигареты, пот, одеколон — все это опытный человек учует гораздо раньше, чем увидит глазами.