Слева и справа одна за другой проскакивают параллельные улицы — слева район Логан Хайтс, справа Бомонт. Опять — стоянки, дилерские центры, заправки переполненные подержанными машинами — банки сейчас "оптимизируют кредитный портфель", забирают машины за долги. Интересно, Мария хоть знает, что такое — долги…
Сворачиваем на Фред Вильсон Авеню — заправки и стоянки с обеих сторон сменяются желтоватой, выжженной солнцем землей с чахлым кустарником. Машин становится меньше — это прямая дорога на военную базу, горожане ей пользуются редко. Полицейских — нет вообще…
Проскакиваем под путепроводом — все тоже, шестое федеральное. Как раз по нему в этот момент с воем сирен, с мигалками, одна за другой проскакивают несколько полицейских машин. Может, мексиканцы не успели уйти и их где-то прижали? Одной проблемой меньше было бы. Потом — железнодорожная ветка. Вот, считай и дома. Если это можно так назвать…
И когда мы уже были у самого въезда на базу, буквально в нескольких метрах от шлагбаума и солдат в касках с надписью МР [прим автора — military police, военная полиция] в моей голове вспышкой разорвалась мысль.
Что же я придурок делаю?!
Неужели я на самом деле собираюсь связаться с Лиссом и сообщить о том, что произошло?
Контору, на которую я сейчас работал, я хорошо знал — и никаких иллюзий насчет нее не питал. ЦРУ, да и вообще все организации, занимающиеся национальной безопасностью, в последнее время изрядно подразложились. Отвлекусь немного, расскажу кое-что — благо я за несколько лет работы на контору изрядно в дерьме поизвозился, знаю что к чему. Нельзя сказать, что и до 9/11 они были образцом честности и добродетели, совсем нет. Возьмем хотя бы нашумевшую историю с Олдриджем Эймсом, который больше полутора десятков лет стучал русским и сдал всю американскую разведсеть в регионе, всю до последнего агента. Знаете, на чем его поймали русские? А ни на чем — он сам к ним пришел, прямо в посольство. Русские никогда не стали бы подваливать к нему с непристойными предложениями, просто не осмелились бы — он сам подвалил к ним с инициативкой [прим автора: инициативка — на жаргоне спецслужб это означает контакт потенциальным агента с вербовщиком по инициативе самого агента]. А с инициативкой он подвалил потому что ему срочно надо было раздобыть пятьдесят тысяч долларов — жена подала на развод по причине его пьянства, и ему срочно нужны были деньги на адвоката. Русские их ему естественно дали. Визит сотрудника ЦРУ в посольство СССР был запечатлен на пленке следившей за посольством СССР камеры, которую так никто и не посмотрел. А потом этот скрытый алкоголик поднимался все выше и выше по служебной лестнице — потому что его собутыльником был руководитель HR-департамента ЦРУ, тоже алкоголик. Вот он и продвигал своего собутыльника все выше и выше и выше…
Но это все было во времена глобального противостояния США и СССР. Теперь, после того, как СССР не стало, добавилась другая проблема. С русскими, конечно было играть сложно — но они, по меньшей мере, всегда играли по правилам и были цивилизованными людьми. А теперь нашими противниками были совсем другие люди. Те, кто способен напасть на деревню, отрезать головы маленьким детям, сложить их в таз и выставить на дорогу — в назидание другим, тем кто сотрудничает с правительством. Не верите? А я сам это видел в Алжире, когда работал там в девяностых. Что я там делал? Не спрашивайте… скажем так у меня к мусликам давние счеты — равно как и у них ко мне. И такого я навидался — что на всю оставшуюся жизнь хватит…
Люди, которые нам противостояли словно вышли из средних веков, из времен Крестовых походов. Дикие, грубые, жестокие, ни во что не ставящие ни свою, ни чужую человеческую жизнь — и мы должны были с ними как-то бороться — пока они не пришли к нам в дом и не сделали с нашими детьми то же самое, что и с алжирскими. А еще при этом мы должны были соблюдать Женевскую конвенцию, уважать права человека, в том числе права тех извергов, что отрезают головы детям и отчитываться в Сенате и в Конгрессе перед нашими законодателями из комитетов по разведке. Догадываетесь, на что я намекаю?
И тогда в ЦРУ, да и в других разведслужбах, в результате естественного отбора стали доминировать две формы сотрудников. Внизу, на полевых операциях — люди с двойственным сознанием, те что привыкли нарушать закон с той же легкостью, как и бриться по утрам. Если закон мешал пытать — они отодвигали закон в сторону и пытали, если мешал убивать — забывали про закон и убивали. А наверху в штабах — люди совсем другого толка. Те, что отдают устные приказы на противоправные действия — а потом, если что-то пошло не так — просто сдают исполнителей на растерзание и открещиваются от всего. Вы думаете, те солдаты, что издевались над пленными иракцами в Абу-Грейбе — они это все сами что ли придумали? Как говорят ковбои — не смешите мою лошадь…