— Четыре эпицентра… — пробормотал он
— Вот именно! Четыре эпицентра. Блэр считает, что это был бомбовый удар. Четыре бомбы, сброшенные с самолета.
Гейтс снова снял очки.
— И дальше?
— У меня сразу возникает вопрос — почему Блэр считает, что это бы американский, а не мексиканский самолет. Почему он не подозревает мексиканцев в том что они сделали то, что давно должны были бы сделать. Почему вопрос сразу задается мне?
— Мексиканцы вряд ли бы смогли провернуть такую операцию.
— Почему? У них действуют полицейские спецподразделения с расширенными полномочиями, по факту — эскадроны смерти. Для того чтобы нанести бомбовый удар — нужен всего лишь самолет, бомбы и летчик. И то и другое и третье у мексиканцев есть.
— У них нет самого главного — решимости сделать это.
— Пустое — раздраженно отмахнулся Гейтс — но если это вас так интересует, я вам скажу: ВВС США к этому не причастны. Если бы были причастны — я бы знал. Господи, вы же служили в армии, знаете как все это делается. Надо заполнять план полета, надо отдавать письменный приказ и регистрировать его, надо в конце концов получить боеприпасы и расписаться за них. Кто, как и зачем это все будет делать без приказа. В чем еще меня обвиняют?
— Убийство в Нуэво Ларедо. Снайперский выстрел с дальнего расстояния, из крупнокалиберной снайперской винтовки, очень точный. Убит один из руководителей Синалоа, лидер его боевой организации МС-13, некий Ла Барби, Эдгар Вальдез Вильяреаль. Перед выстрелом в районе видел вертолет мексиканской федеральной полиции, кого-то высаживающий на высотное здание — и он же судя по всему эвакуировал исполнителей после акции. Точно такой же вертолет видели на границе — причем шел он с нашей стороны.
— Вертолет мексиканской федеральной полиции, летящий с нашей стороны границы. И это все? Такое даже в Большом Жюри [Большое Жюри — нечто вроде расширенного суда присяжных из восемнадцати человек, первая стадия уголовного процесса в США. В отличие от суда присяжных, большое жюри принимает решение, достаточно ли у прокурора улик, чтобы дело это рассматривал суд присяжных. Защите в этом процессе не разрешено представлять собственные улики, она может критиковать только улики защиты. Решение, в отличие от суда присяжных, принимается простым большинством голосов] не прокатит, смешно просто — летящий вертолет. И это доложено президенту?
— Нет. Доложен только первый случай, второй привлек уже мое внимание. Повторяю — президент поручил мне разобраться в ситуации.
— То есть, можно считать, что в вашем лице меня спрашивает Президент?
— Именно так.
Министр обороны снова снял очки.
— Тогда заявляю официально: ни я ни кто либо из моих подчиненных не санкционировал участие ВВС США ни персоналом, ни материально-техническими ресурсами в убийстве мексиканских наркоглаварей, произошедших в последнее время. Я думаю, это заявление окончательное и исчерпывающее, чтобы прекратить раз и навсегда домыслы на эту тему.
— Этого мне недостаточно — после небольшой паузы сказал Джонс — мне нужно посмотреть документы и поговорить с людьми.
— Создадим межведомственную комиссию — не моргнув глазом предложил Гейтс — она и разберется во всем этом. Жду предложений.
Старая сволочь, знает как заволокитить дело. Отлично знает!
— Я поделюсь соображениями на эту тему с Президентом — хмуро заверил Джонс
— Мы всегда готовы к сотрудничеству — с улыбкой, в которой было на девяносто девять процентов фальши заверил его министр обороны — оставьте пожалуйста спутниковые фотографии, если вам не сложно…
Когда за советником президента США по вопросам национальной безопасности захлопнулась дверь, Гейтс долго смотрел на дверь, размышляя. Работать он уже не мог — надо срочно проверить не горит ли под ногами пожар, и если горит — то немедленно тушить пока не провалился в огненную Валгаллу.
Было бы глупо думать, что старый, стреляный волк, поднаторевший за годы нахождения в Вашингтоне в бюрократических сражениях, Роберт Майкл Гейтс, признал бы причастность ко всему этому — даже если бы он и был причастен. Он не знал ничего, но как только к нему пришли и предъявили какие то обвинения — он автоматически начал защищаться. Даже если его подчиненные наделали дел без санкции на это — все равно отвечать за их самодеятельность и провал придется ему как руководителю ведомства. Гейтс знал это, отвечать ни за что инее хотел и был готов защищаться от обвинений всеми доступными ему методами. Бюрократическими, естественно.
Теперь он сидел и думал. Могли или нет. Мог ли кто-то из командиров среднего или даже высшего звена санкционировать, либо начать противозаконное применение американской военной силы на территории Мексики. И, обдумав и взвесив все пришел к безрадостному выводу — вполне могли. В последнее время армия сильно изменилась — это не могло не огорчать. Размывались морально-нравственные ориентиры, подрывалась командная вертикаль. Раньше и враг был другой и сама армия была другая. Раньше, когда врагом были русские — да, они были сильны, но с ними можно было воевать честно и они рассчитывал на честную войну. Сейчас же война была другой. Враг был везде и нигде, он бил в спину, подрывал и убивал на тесных городских улицах, против американских солдат воевали дети — дети! Американская армия раз за разом шла вперед по афганской земле, встречала сопротивление, проходила до самой границы — но как только отходила назад, зачистив территорию — враг возвращался. Недавно, министру обороны на стол положили доклад о морально-нравственном состоянии в американских частях в Ираке и Афганистане — оно было просто ужасающим. Еще хуже — все эти донельзя расплодившиеся частные охранные агентства и военные компании. Лучших из армии они переманили туда на втрое большее жалование, худшие остались в самой армии. Любой более-менее грамотный офицер теперь знал, что смысла держаться за армию нет — если выгонят его, пойдет наемником в частное охранное агентство. Кое-кого, особенно из войск специального назначения удалось обратно заманить в армию с частных хлебов — но тут была другая проблема — эти офицеры привыкали к беспределу. То, что творили частные военные компании, в большинстве случаев попадало под ту или иную статью ЕКВЮ [Единый кодекс военной юстиции 1951 г. Uniform Code of military justice, сокращенно — UCMJ, основной документ по которому вершится правосудие в армии США], но все эти случаи заминались потому что… лес рубят, щепки летят в общем. Мировое реноме США и так было плохим, и раздувать дела о преступлениях, совершенных пусть и частными комбатантами, которые досужие журналисты вполне смогли сравнить с преступлениями эсэсовцев, никто не хотел. А люди, попавшие из частных военных компаний вновь на военную службу от приобретенных на гражданке привычек не отказывались, верша правосудие как они его понимали, сами, подобно Стиву Сигалу и Марку Дакаскосу. [Стивен Сигал и Марк Дакаскос — актеры, играющие в боевиках, Сигал кроме того — основатель собственной школы айкидо. Думаю, читателям будет небезынтересно узнать, что Сигал до начала своей актерской карьеры был оперативником ЦРУ, его личное дело до сил пор засекречено. Судя по подготовке, в ЦРУ он вполне мог работать ликвидатором] То, что это — жизнь а не голливудский боевик, их ни в малейшей степени не волновало.
Могли… И если кто-то что-то натворил — он должен знать об этом первым.
Министр обороны снял трубку телефона, нажал кнопку
— Зайдите.
Через несколько секунд в кабинете появился его адъютант — человек которого он выбирал лично, и которому мог многое доверить — его отец служил вместе с ним в ЦРУ. Звали его Марк Гант, майор Марк Гант.
— Где адмирал Маллен? [Адмирал Майкл Маллен — председатель Объединенного комитета начальников штабов]
— В Брюсселе, сэр. У него несколько встреч в штаб-квартире НАТО. Поездка продлится еще три дня. Приказать прервать поездку?
Гейтс подумал. Смысла привлекать внимания ко всему этому не было.