Последним, старик отцепил награды — обычно они были подцеплены к его камуфляжному костюму, парадной формы у него не было и он носил их так. Бронзовая звезда, Серебряная звезда, два Пурпурных сердца. Награды он бросил на кресло, небрежно бросил. Их он не ценил.
Снарядившись, старик снова прислушался. Похоже, никого. Впрочем — идти через парадный вход, равно как и через заднюю дверь в таком виде он и не собирался…
Достав нож и наклонившись, старик поддел ножом одну половицу, затем другую. Нырнул в образовавшийся люк, уже оттуда поставил половицы на место. Этот ход, сильно похожий на те, какими пользовались вьетнамцы он копал без малого два года. И все же выкопал. Выход из этого лаза находился более чем в ста метрах от лавки «У Дейва»…
Машины, на которых приехали чужаки, остановились дальше, доехав до самого конца Лайон Маунтин, на стоянке, за которой был лишь лес. Темный, мрачный, непроходимый на вид лес, ночью он выглядел особенно зловеще. В этот лес легко было войти — и не всегда легко выйти…
Чужаки оставили машины на стоянке, полупустой. Осенью, в сезон, когда сюда съезжались охотники на оленей, здесь яблоку негде было упасть, сейчас же бетонированная стоянка была полупустой.
Восемь человек вышли из пикапов, все восемь человек были в камуфляже, но не в армейском, а в охотничьем, которой иногда еще и лучше армейского. Каждый взял из грузового отсека пикапа по большому, неподъемному на вид рюкзаку. Килограммов по сорок-пятьдесят если не больше. Бросив машины на стоянке — все равно они были прокатными и взятыми в прокат на фирму, которая обанкротилась в позапрошлом году — восемь мужчин редкой, волчьей цепочкой углубились в лес….
Первый привал они сделали, когда прошли по лесу без малого милю, на одной из полян, заливаемых мрачным, серебристым лунным светом. Они расположились на поляне — ни один из них за время этого похода не сказал ни слова — распаковали свои рюкзаки, достали оружие и снаряжение. Пять карабинов М4, два из них с подствольными гранатометами М203. Два пистолета-пулемета НК МР5SD2, оба — с закрепленными на цевье фонарями. Один пулемет М60Е3. Если эти мужчины и пришли на кого-то охотиться — так точно не на оленей. Командовал тот самый — высокий, крепкий, с проседью в волосах, который представлялся агентом ФБР. Представляться агентом ФБР не являясь таковым — серьезное федеральное преступление, но перспектива провести несколько лет в Ливенуорте мужчину ничуть не пугала. Он знал правила, для таких как он существовала лишь одна форма наказания — смертная казнь. Слишком много он знал, и слишком хорошо был подготовлен, чтобы рисковать с заключением.
Покончив со снаряжением, мужчина достал карманный охотничий прибор GPS, взял текущие координаты, привязался к карте. Примерно прикинул, куда надо идти. Посмотрел на остальных — они также снарядились и теперь кто-то уже был готов а кто-то еще раскрашивал лицо чем-то, похожим за зеленую гуашь Затем условными жестами отдал несколько команд, исключительно рукой, не произнося ни слова.
Построившись в цепочку, один за другим, бойцы специального отряда углубились в лес…
Это началось на рассвете. Они шли редкой цепочкой, до цели — затерянного в лесу дома, было миль шесть. Каждые две-три мили они делали привал — небольшой, просто чтобы осмотреться. Командир группы первым делом считал своих подчиненных — и во время очередного привала одного не досчитался.
Одного не досчитался…
Не было Гидо. Веселого здоровяка-пулеметчика, прошедшего Сальвадор, первый Ирак и Косово, неунывающего шутника и балагура, способного развеселить в самой поганой ситуации. Со своим М60, свиньей, как его прозывали солдаты, он шел как всегда замыкающим, чуть отставая от основной колонны, чтобы иметь возможность в случае нападения залечь или сманеврировать и прикрыть всех огнем пулемета. Он был опытным бойцом, не один год проведшим в горячих точках, причем таких поганых как Сальвадор. У людей с таким как у Гидо боевым опытом глаза на затылке, их невозможно застать врасплох. Тем более, если у него в руках пулемет.
Но Гидо не было…
Остальные это заметили, так же как и командир, мгновенно расположились кругом, направив стволы винтовок во все стороны. Они готовы были накрыть шквалом огня любую цель, нашпиговать ее свинцом в считанные секунды — вот только стрелять было не в кого.
Только лес. Темные, мрачные стволы деревьев, серебристый свет месяца, едва пробивающийся сквозь кроны…
Командир показал несколько знаков на пальцах и двое, Тим и Гонзо, разведчик-диверсант из семьдесят пятого полка, и только что приехавший из Ирака контрактник-морпех, пошли их же следами назад, чтобы найти Гидо. Живого или мертвого…
Для Тима сегодняшняя прогулка по ночному лесу была именно прогулкой — и даже сейчас она не перестала быть таковой. Он снова был в своей стихии, в лесу. Лес был для него домом, другом, укрытием и защитой. Он начинал в Никарагуа, на той маленькой, грязной и всеми ныне забытой войне, где воевали русские и американцы, воевали тайно, прикрываясь чужими личинами. Когда его и с ним еще группу рейнджеров семьдесят пятого полка послали туда, от него особо и не скрывали, что он едет даже не советником. В Никарагуа победила революция, американские граждане и американские корпорации лишились собственности, но главным было даже не это, Главным было то, что там обосновались русские. С ними он и ехал воевать. Следующие четыре года запомнились ему навсегда — непролазные тропы в джунглях, змеи, москиты, сожженные дотла поселки с мирняком, грохот винтов Хайндов [Hind — НАТОвское обозначение Ми-24] и Хипов [Hip — Ми-17] высаживающих десанты и поливающих джунгли огнем. Но хуже было даже не это — по крайней мере, ты их мог слышать, мог затаиться, мог уклониться от боя. Хуже всего были русские, порой устраивавшие засады в джунглях и терпеливо, день за днем, не обращая внимания на москитов, змей, вонь, поджидающих его и его товарищей. Однажды он и его товарищи натолкнулись на такую засаду — шквал огня распорол густой подлесок, русские стреляли с расстояния буквально несколько метров, они ответили, а потом они бросились друг на друга и били друг друга мачете, саперными лопатками ножами, прикладами. Немногие ушли своими ногами с места той бойни…
Потом была Панама, где он познакомился с боссом и другими людьми, кто делал то, что делать был не должен, и там где американских солдат не должно было быть. Потом — снова Никарагуа, Колумбия, Сальвадор, Боливия. Весь латиноамериканский континент с его грязью, диктаторами, кровавыми стычками в джунглях, плантациями коки под сенью деревьев. Совсем недавно он навел справки о своих первых сослуживцах, тех самых с которыми он приехал первый раз на войну, в Никарагуа. И узнал, что из двенадцати человек в живых осталось только четверо. Из оставшихся один попал под машину в своем родном городе, когда приехал в отпуск, второй шагнул в окно шестнадцатого этажа — глупая и бессмысленная смерть. Остальных забрали джунгли….