— Да, это хороший корм.
— А я думал, для чего ты мисочки эти достала и в раковину поставила. Оказалось, для кота.
— Они удобные, как раз подошли!
— Ты к ветеринару с ним ездила?
— Да. У Бори всё в порядке. Ему чуть больше года всего.
— Ну и отлично.
А Боря тем временем поел и, устроившись на пороге кухни, принялся вылизываться.
— Молодец какой!
— Кот мой! — Вера подмигнула Боре, улыбнулась и принялась расставлять тарелки для ужина.
Ели молча. Витя лишь изредка посматривал на жену. А Вера то и дело смотрела на Борю, который тщательно вылизывался.
Виктор мысленно пытался успокоить себя, убедить, что эти его вспышки мыслей — ерунда. Ни о чём Вера не догадывается!
— Сардельки вкусные какие!
— Да, — Вера мельком взглянула на мужа, она почти не отрывала взгляда от кота. — И не ели мы их давно. Я купила, потому что к ветеринару надо было съездить и готовить было некогда.
— Ну и здорово.
Даже хорошо, что Вера поглощена этим котом. Красивым таким, главное! Пушистый, крупный, с мощными лапами — прямо львенок! Зато Витя может поразмышлять, ведь всё же не просто так эти тревожные мысли вспыхнули.
Он с удовольствием ел и перебирал в памяти недавнюю страстную встречу. Всё было как обычно — только безумная близость. Как всегда был её умилённый взгляд, когда он принялся доставать отличные фрукты. Львиную долю угощения она забирала домой — фрукты для сына, и никаких подозрений от мужа. Вроде бы ничего не поменялось. Но что же заставило сейчас вспомнить о недавнем свидании? Может то, что встречаться они стали чаще, а влечение ни на йоту не ослабло и они, как обычно, будто дорвались друг до друга после паузы? Наверное.
После ужина Виктор с Верой пошли в комнату и, включив телевизор, устроились на диване. Они всегда смотрели вечерние новости.
В комнату за ними пришёл кот. Боря сначала долго смотрел на работающий телевизор. Потом повернулся к светящемуся экрану спиной и уставился на Веру.
— Ну, иди к маме, — Вера похлопала рукой по дивану.
Боря тут же запрыгнул. А после уселся Вере на колени. Она стала чесать его.
Витя улыбнулся, глядя на них.
— Кстати, Вер, а где наш человеческий детёныш?
— У бабушки.
— Повезло!
— Да.
Вера встала, пересадила кота в кресло. И…
— Тебе, Вить, грех жаловаться. Ты время отлично проводишь.
Она даже не была уверена, верна ли догадка, озарившая её. Скорее, да, потому что одновременно с пришедшей мыслью исчезло ощущение тревожной тоски.
— Ты о чём? — Виктор попытался беззаботно улыбнуться.
— Надеюсь, ты определился?
* * *
У бабушки был не только Илья, но и вся его школьная компания. На следующий день после последнего звонка выпускники отправились а Сивцев Вражек, к бабушке Ильи Багонова, Валентине Эдуардовне. Давно, ещё с первого класса, приятели Ильи относились к ней как к своей подружке, обожаемой и любимой.
Вообще-то, бабушкой Валентина Эдуардовна приходилась Вере, а Илье была уже прабабушкой. И был ей всего семьдесят один год.
— Хорошо, что все мы рожали прилично рано, — не раз говорила Валентина Эдуардовна: и она, и её дочь, и внучка стали мамами почти в девятнадцать лет. — И теперь я адекватная, полная сил прабабушка и наслаждаюсь этим!
Когда Илья появился на свет, Валентине Эдуардовне было пятьдесят четыре года, и она ринулась помогать внучке. Ведь Вере нужно было продолжать учёбу! И потом, она просто безудержно стремилась как можно больше времени проводить с правнуком, с её обожаемым Илюшоночком!
Вообще, Валентина Эдуардовна был женщиной уникальной — она любила жизнь и радовалась ей. И никаких тебе стенаний ни по какому поводу.
А ещё она любила красивых людей. И что самое замечательное, красоту находила во многих — внутреннюю или внешнюю, пусть даже едва заметную прекрасную чёрточку!
Она лучилась светлой жизненной энергией и была хронической супероптимисткой.
— Это у меня, наверное, от смешения кровей!
Её отец был поляком, а бабушка по матери — цыганкой. И хотя внешних черт этих наций нисколько не проглядывалось в ней, душевный склад был удивительным.
Родителей и старшую сестру обожала. И сама порхала как прекрасная пташка в потоках их любви. Ведь не любить её было невозможно: нежная, ласковая, добрая, озорная!
Валентина была жуткой модницей и, несмотря на скромную жизнь, умела выглядеть эффектно. Соседи и знакомые восхищались и любовались ею.
А ещё она была артисткой. В школе участвовала во всех концертах и конкурсах, и дома пела и танцевала.
Но учиться пошла в финансовый техникум, потому что обожала цифры и хотела стабильности. А артисткой она может быть и параллельно серьёзной профессии.
И нисколько не пожалела о принятом решении. Ведь она встретила там свою любовь! А не пойди она в этот техникум, не оказалась бы на танцах в доме культуры того института, где он учился!
Любовь была бурной. Он был студентом строительного института, и поженились они, как только Вале исполнилось восемнадцать. А ровно через девять месяцев после свадьбы у них родилась дочь.
— Светлана Геннадьевна Шабанова, — с гордостью говорила Валентина.
Конечно, Валентине помогала мама. Да и сестра, Надежда, всё свободное время посвящала племяннице. И всё же Светочку пришлось уже в полгода отдать в ясельки.
К этому времени Валентина закончила техникум и пошла работать. Её муж Геннадий учился на четвёртом курсе института.
Геннадий был родом из Минеральных Вод, прекрасный Шабанов, которого Валя любила до беспамятства. И поэтому совершенно не обращала внимания на то, что его родные никак не проявляются. А на единственное осторожное замечание мамы Валя лишь улыбнулась:
— Ну и ладно! Зато Геночка только мой!
Мама же грустно улыбнулась:
— И то верно…
И замолкла, решив больше не поднимать эту тему. Посмотрим, что будет. Но сама часто думала о том, что всё же странно это: на свадьбу никто не появился, и со стороны жениха были только сокурсники. Да и на девочку новорождённую посмотреть не приехали. Ну хотя бы Генина мама!
Но дочка была счастлива, и поэтому мама только помогала Валентине, не тревожа.
Геннадий настоял на том, чтобы Валя поступила в институт и сам помог ей подготовиться к вступительным экзаменам. Он к тому времени перешёл на пятый курс. И всё было замечательно, пока на семью вдруг не посыпались несчастья.
В начале осени умер отец. И мама, Любовь Григорьевна, сдала прямо на глазах. Отчего Валентине ещё тяжелее переживалось несчастье, казалось, горе захлестнуло и отступать не собирается.
Встряхнула Валентину зимняя сессия в институте — ведь столько сил всеми близкими потрачено на то, чтобы она могла посещать занятия, так она и огорчить их не имеет права, надо всё сдать!
И вроде бы дышать стало полегче, хоть и немного… А тут навалилась новая беда — Геннадий был обвинён в спекуляции. Он решил немного подзаработать и откликнулся на предложение друга — перепродать списанный магнитофон. Друг его занимался в институте технической стороной проведения собраний, вечеров отдыха и другой самодеятельностью, такая у него была общественная нагрузка. И вот институт купил новый катушечный магнитофон, а старый был списан. А поскольку Гена смог его починить, они и решили продать втихаря. В те годы технику купить было не так просто. Зато просто оказалось прищучить около комиссионного магазина двух незадачливых продавцов.
За спекуляцию в Советском Союзе карали, торговля с рук была запрещена. И ребята никак не смогли объяснить, почему у них нет документов на магнитофон и почему они не сдали его в комиссионный магазин. А когда происхождение магнитофона было выяснено, их обвинили и дали срок.
Валентина осталась со слабеющей матерью, маленькой дочерью и учёбой в вечернем институте.
А ещё она умудрялась ездить к мужу на свидания. Брала с собой маленькую Свету и отправлялась во Владимирскую область, где находилась колония, в которой отбывал наказание муж.