Игорю, и Дашке было неинтересно.
Немой повар по имени Слава положил на стол толстый том Генриха
Манна, который до этого собирался подвергнуть то ли обыску, то ли досмотру, а
потом тяжелыми шагами обошел письменный стол. И схватил Дашку за локоть.
Больно схватил и как-то безжалостно. Дашка пискнула, дернувшись безо
всякого результата. До нее, наконец, дошло, какая же она дура.
– Сейчас сюда придут, – пропищала она ему в живот, когда он толкал ее
кресло, стоящее возле двери.
– Значит так, слушай сюда! – сипло пролаял ей в лицо их временный
немой повар, и это было страшнее всего. – Сейчас ты мне расскажешь, куда ты
дела одну вещь. Иначе…
Твердая, как разделочная доска, ладонь отвесила Дашке увесистую
пощечину.
– Ну и денек, – устало пробормотала Надежда Михайловна, после того,
как дверь за полицейским оперуполномоченным была закрыта на два замка и
щеколду. Она проверила запоры и прошла в спальню. Плюхнулась в кресло.
Как была в твидовой «двойке», так и плюхнулась. Есть расхотелось. Нужно
Андрюху накормить. Иначе он за своим компьютером до трех утра просидит, а
потом примется потрошить холодильник, пальцами выуживая со сковороды
холодные котлеты.
Но Надя не пошла в комнату сына. Ей хотелось подумать. Сейчас она
посидит минуточку, соберет мысли в кучку, а потом уж приступит к
обязанностям. Ужином займется, стиркой, глажкой, уборкой… Хорошо, что
уроки проверять уже не нужно.
Опер пожаловал всего минут через пять после того, как Надежда пришла
с работы. Она только и успела, что скинуть сапоги и повесить в шкаф дубленку.
Видимо, поджидал ее в засаде, прячась в подъезде напротив или сидя в каком-
нибудь невзрачном авто.
Он позвонил, она спросила через дверь: «Кто?»
Он сказал, что он из полиции, она сказала: «Вызывайте повесткой». Угу, я
сейчас тебя впущу, а ты окажешься маньяком или грабителем.
Он сказал: «Надежда Михайловна, а вы позвоните в отделение, вам
подтвердят».
Она спросила: «Фильм «Рожденные революцией» смотрели?»
Он вздохнул тяжело. Похоже, смотрел.
«Значит, мое удостоверение вас тоже не убедит?» – даже не спросил, а
как бы констатировал опер. Надежда хмыкнула. Да в любом переходе метро…
Тем более, что дверь на цепочку она открывать не станет. Знаем мы эти
бокорезы из легированной стали.
Она не ждала полицию, не вызывала неотложку и не заказывала пиццу
на дом. Зачем же ей тогда открывать дверь своей квартиры? Даже если
Андрейка дома?.. Она откроет для одного опера, а ввалятся четверо
головорезов. Рисковать жизнью сына она не желала. Да и своей, кстати, тоже.
Но опер, набрав побольше воздуха в легкие, реванул в голос на радость
соседям: «Инесса Николаевна Киреева вам кем приходится?», и Надя открыла.
Не потому, что разволновалась из-за Инессы, а просто поняла, что он и вправду
из полиции, и еще ей немного стало беспокойно. Из-за Инессы.
Вчера, когда после тяжких выяснений, вылившихся в вульгарный бабий
скандал, Надежде удалось ее вытолкать на лестничную площадку, Инка
отправилась домой даже более взбешенной, чем явилась к ней на разборку.
Скандал не принес ей ни облегчения, ни каких-либо практических результатов,
если она на них вообще рассчитывала. Только сорванные голосовые связки.
И вот оперуполномоченный по ее душу. Может, пришила Инка какого-
нибудь несчастного гастарбайтера-таджика, когда вчера вечером, кипя злобой,
возвращалась в свое Бибирево? Или руки на себя наложила, а в записке
предсмертной написала, что довела ее до этого страшного дела братова жена?
Надежда почти угадала. Но поверить во все захотела не сразу. Инка,
конечно, зараза, но все же своя. Со своими такое не происходит. Только с
чужими и только в кино.
Опер Кутузов Сергей Михайлович, тридцати четырех лет от роду,
сотрудник районного ОВД и лейтенант, хотел лишь задать Надежде свои
вопросы и получить на них ответы, по возможности – подробные и правдивые.
Но, на минуточку, этот фокус может пройти с кем угодно, но только не с
Киреевой Надей. «Вопросы здесь задаю я», – подумала Надежда, и он сам не
заметил, как раскололся.
Она узнала, что самоубийство действительно имело место быть, только
не гражданки Киреевой Инессы Николаевны. Инесса как раз жива и
относительно здорова. А покончила собой некая Шевчук Галина Васильевна,
практикующий психотерапевт и хозяйка какого-то там оздоровительного центра,
интерьер которого сильно смахивал на кружок детского творчества и лавку
ужасов одновременно.