единственным ее украшением.
– И вы правильно сделали, что сняли обручальное. Этот перстень нельзя
носить с другими кольцами рядом, он либо их убивает или сам теряется.
– Да, вы правы, Катюш, – быстро ответила Надежда, которая сняла
обручальное с руки совсем по другой причине. – Похожу теперь в вашем
подарке. Очень уж он мне нравится. Я вот еще о чем хочу вас спросить. А
можно в принципе установить, кто писал все эти письма «пантере Гале»?
– Я могу вам сразу назвать IP компьютера, с которого слали эти
сообщения, сложного ничего нет, только что вам это даст?
– Ничего не понимаю, Катюш, объясните, как детсадовцу, – жалобно
проговорила Киреева.
– Ну, это как бы персональный идентификационный номер компьютера.
По нему мы прямо сейчас сможем определить провайдера, а значит, в каком
районе города располагается этот компьютер. И все. Дальше данные для
простых граждан закрыты. Все-таки придется вам подключать Алину с ее
Путятой.
– Ну, назовите хоть, что можете, – недовольно произнесла Надежда
Михайловна.
Катя не обратила на ее тон никакого внимания, давно привыкнув, что
Киреева временами бывает несносна. Катя ей многое прощала.
– Тут кое-что интересное, – сказала она через минуту. – Не все
сообщения отправлены с домашнего компьютера. Некоторые из них
отправлены с ноутбука в районе метро Курская, видимо, откуда-то, где есть
доступ к бесплатной сети. Или из самого метро, или из «Макдоналдса». Больше
сказать ничего не могу. Остальные – с домашнего компьютера, примерно из
района Красной Пресни. Вот его IP, вот время выхода в Интернет. Все что могу.
И что вы собираетесь со всем этим делать?
– Спасибо, Катюш. Не знаю пока. Может и ничего, там посмотрим.
Извини, что я время у тебя отняла. Если дело выгорит, выпьем за победу.
– Ну ни фига себе! – воскликнула вдруг Катерина, прилипнув к монитору.
– Что там, что? – разволновалась Киреева.
– Он свои сообщения удаляет! Все удалил! Вся его личка пустая!
– Вот дерьмо! – выругалась сквозь зубы Надежда. – Значит, теперь эту
сволочь ни за что не прищучить. И ничего ведь не поделаешь.
– Если потребуется, то прищучим, – самодовольно произнесла Катерина.
– Я успела сделать копию страницы. Хотя мне было бы проще действовать,
если бы я знала, что за пожар, и кто подпалил вам хвост.
Надежда Михайловна выдохнула с облегчением, а потом произнесла
раскаянно:
– Спасибо, Катюш. Я знаю, что на вас всегда могу положиться. Но пока
попробую справиться сама. Без обид, окей? Да, и еще. Мартышкам пока ничего
не рассказывайте. Пожалуйста.
Катя кивнула.
И вот теперь Надежда сидит, постукивает авторучкой по краюшку стола и
взвешивает варианты. Их два. Вариант первый – обратиться к Росомахиной,
чтобы та обратилась к своей крутой подружке. Однако вариант второй Наде
нравился больше. Потому что к Алине она может обратиться в любую минуту.
Если не пройдет второй вариант, она так и сделает. И Киреева направилась к
Лапину.
При виде вошедшей в приемную Надежды Михайловны лицо
президентского референта окаменело, застыв в гримасе холодного презрения.
– Иван Викторович у себя? – не глядя в гипсовое лицо, бесстрастным
тоном спросила Киреева.
Ираида проигнорировала вопрос, уткнувшись в какие-то бумаги, а когда
Надежда, пожав плечами, направилась прямиком через всю приемную к дверям
логова, взвизгнула:
– Он занят!
Надя уже взялась за дверную ручку и потянула дверь на себя, когда
Ираида Зверева сильным прыжком преодолела разделяющие их метры. В
кабинете оказались одновременно, это было эффектно. Правда, не слишком
изящно.
Их феодал действительно был занят, но грохот, произведенный
дворовыми бабами, заставил его поднять взгляд от бумаг. Взгляд ожег холодом
и вельможным раздражением, несмотря на то, что скользил поверх их голов.
Ириночка была не полной дурой, поэтому, выровняв дыхание,
провозгласила:
– Иван Викторович! К вам начальник патентного отдела.
И вышла, притворив за собой створку. Киреева даже начала ее уважать.
Она осталась стоять у двери одна. Она стояла и тоже выравнивала
дыхание, вспоминая про супермаркет, а также про то, что она совершенно ни от
кого не зависит, даже от этого носорога в серой пиджачной паре, который на
счет раз может ее уволить, сэкономив на выходном пособии. Ну и подумаешь.
Кассовый аппарат от нее все равно никуда не уйдет.
Вообще-то, когда ей взбрела в голову идиотская мысль направиться к
Лапину со своей нуждой, данный визит она представляла себе несколько иначе.
Вот она входит в этот кабинет, сияя победительной улыбкой, под потеплевшим
взглядом приближается к его столу и усаживается напротив, а потом
непринужденно и легко произносит: «Иван Викторович, не поможете?», и он,
старательно скрывая радостное волнение, сдержанно кивает ей в ответ.
Безумные плоды завышенной самооценки.
Она почему-то уверилась, что монстр Лапин в нее тайно влюблен. Как
еще можно объяснить, что он попросил ее исполнить столь многозначительную
роль на свадьбе его дочери? Доводы, которые Лапин в тот раз привел, – это
одно, а то, что кроме Надежды Киреевой в его кругу наверняка нашлась бы, и
не одна, «привлекательная, хорошо одетая дама средних лет, умеющая
уверенно держать себя в незнакомом обществе», это совсем другое.
Но под его холодным брюзгливым взглядом все мечтательные образы
вмиг сорвались и исчезли за горизонтом, как стая вспугнутых летучих мышей.
Теперь Надежде позарез нужен кураж. Только откуда возьмется кураж без
чувства свободы и раскрепощенности? Без них он быстро вянет и
улетучивается.
Так и не ощутив в себе его присутствия, Надежда Михайловна поняла,
что приемы аутотренинга следует немедленно отставить и начать уже
выкручиваться самой. Она легонько откашлялась и, сложив губы в спокойную
улыбку, стала излагать суть дела, по которому пришла:
– Иван Викторович, простите, что так ворвалась к вам и, видимо, отрываю
от важных занятий, но дело в том, что… Я бы хотела обсудить с вами один
аспект нашего договора.
И чуть не покрывшись холодным потом, замолкла, вообразив внезапно,
что сейчас он спросит ее с невозможным удивлением в голосе, о каком
договоре идет речь. И что тогда? «Елы-палы, – метнулась в голове паническая
мысль, – вдруг позавчера он просто решил развлечься? Может, он моральный
садист, и сейчас вызовет из приемной Ириночку, главбуха Журавлеву, еще кого-
нибудь, кто окажется поблизости, и поднимет меня на смех, рассказывая в
лицах, как я повелась на его идиотский розыгрыш?»
– Да, конечно, – сухо произнес Лапин. – Что вы хотели обсудить?
Подходите ближе. Не стойте.
Киреева прошла к столу, уселась на тот же стул, где уже сидела недавно,
и почти спокойно проговорила:
– Вы предложили мне подумать над суммой моего… гонорара.
Лапин хмыкнул, и на его физиономии мелькнула и тут же исчезла некая
сложная эмоция.
– Я помню, – почти не разжимая губ отозвался он. Была у него такая
манера разговаривать с подчиненными. Он так поддерживал их в тонусе.
Но Надежде уже было наплевать. Она, наконец, нащупала ту часть себя,
которая у нее отвечала за дерзость и бесшабашность, граничащую с
нахальством, нащупала и вытащила, трясущуюся, за шиворот из дальнего
закоулка души, где та пыталась отсидеться. И Надежда, сверкнув
победительной улыбкой, произнесла:
– Я хотела бы попросить вас об одной услуге, это и будет моим
гонораром, если вы не возражаете. Если же возможности такой у вас не
найдется, я имею ввиду, выполнить эту просьбу, тогда пусть моим гонораром