Здесь мы подходим к созерцанию всей жизни через призму совершенства. Данте говорит об этом в начале «Пира» и затем продолжает возвращаться с этому понятию снова и снова. Юная Беатриче предстала перед будущим поэтом в одеждах самого благородного цвета — ‘vestitad'unnobilissimo colore umile ed ones sanguigno’ — «одетой в самый скромный и благородный цвет» — алый. Девочка едва ли могла бы выбрать цвет более удачный, особенно если учесть, что каждое слово Данте богато смыслом. Те, кто отрицает реальность Беатриче, говорят, что нарочитый выбор цвета одежд лишний раз подтверждает вымышленность образа, а то, что девять лет спустя Данте представляет ее в других одеждах только укрепляет подозрения об использовании выдуманного персонажа. Однако у нас есть только то, что есть — слова Данте — и у нас нет никаких оснований не верить им. Цвет благородства, откровенный цвет крови выбрала ее мать в тот день, чтобы дочь, оставаясь в смертном естестве, могла претендовать на бессмертие; позже сама Беатриче выбрала чистый белый цвет, как будто сквозь земное благородство проступила духовная сущность. Это все, что мы знаем о ее флорентийском гардеробе. Но открывая последнюю песнь «Рая», мы вновь встречаем это слово. Обращаясь к единственной совершенной Богородице и призывая ее с помощью формулы, которая также определяет Беатриче и всех святых — «дочь своего же сына» («figlia del tuo figlio») — святой Бернард говорит:
Именно бесконечная глубина этого благородства сделала возможным бесконечное Воплощение. В «Новой жизни» это символ, получивший земное воплощение. В «Пире» это как бы обряд загадочной смысловой глубины. В «Раю» раскрывается происхождение этого благородства.
Четыре периода благородной жизни — это юность, которая заканчивается к 25 годам; молодость, длящаяся до сорока пяти лет; затем зрелость до семидесяти лет; а для последнего десятилетия характерно состояние дряхлости. Платон, «о котором можно сказать, что природа создала его исполненным совершенства внутреннего и внешнего», дожил до восьмидесяти одного года, и Данте верит в то, что «если бы Христос не был распят и прожил Свой срок, отпущенный Ему от природы, то Свое бренное тело Он сменил бы на вечное на восемьдесят первом году жизни».
Остается рассмотреть несколько добродетелей, естественно преобладающих на разных этапах этой благородной жизни. Для юного возраста характерно послушание, учтивость (или, скажем, приятная вежливость), стыдливость и «adornezza corporale» — «телесная красота». Юноша должен быть послушен своему отцу и учителям; быть ласковым и добрым («dolce e cortesemente» (IV, XXV). В этом совершенство маленькой Беатриче наряду со скромностью, а значит и способностью восхищаться всеми великими и чудесными вещами. Благоговение, к которому приводит такое восхищение, и есть настоящий романтизм, его дает нам природа как залог благородной жизни. Если мы способны на такое чувство, то благоговение — начало мудрости. Это очень точно выразил Вордсворт: