Первая душа, которая встречается путникам в пятом круге Чистилища — душа Папы Адриана V. Здесь высокий сан служит для того, чтобы показать грешнику сущность греха: «хоть суждено прозренью опоздать, // но римским пастырем как оказался, // суть лживой жизни стал я открывать[139]». Далее им встретился Гуго Капет[140], страстно осуждающий представителей своей династии за алчность и цинизм. Один из них (Филипп IV Красивый) со своими людьми захватил Папу Римского Бонифация и подверг его жестоким оскорблениям. Данте часто приводит в пример Пап Римских, но имеет в виду при этом вообще государственную власть. Любая государственная должность может способствовать как спасению ее обладателя, так и падению. Церковная жизнь (как думает он в «Монархии»), является отображением жизни Христа, но учреждает те или иные должности, назначая на них людей. Также обстоит дело в Империи или Республике. Важна не сама должность, а убеждения того, кто ее занимает. Любая государственная должность требует чуткости; смирение — это вовсе не презрение к подчиненным, править должны вежливость и щедрость. И Папе, и Императору надлежит быть такими же вежливыми, как Беатриче. Постигший эту истину Адриан V говорит Данте: «Со всеми и с тобой // Я сослужитель Одного Владыки». Учение о щедрости распространяется на все сферы жизни.
Путь поэтов продолжается. Данте, наблюдая скупцов, лежащих «слишком плотной кучей», размышляет о справедливости воздаяния. Он не просто скорбит, он проклинает:
Он говорит о мести: «e condoliami alia giusta vendetta» — «и осудить на праведную месть»[141]. Эта фраза может показаться бессмысленной, но, по моему мнению, смысл в ней есть, и немалый. Речь идет о мести в адрес несправедливости, о мести правильного порядка вещей искаженному порядку, установившемуся на земле. Рассуждения прерываются чем-то вроде землетрясения. Гора содрогается и Данте охватывает ужас, но вокруг гремит совместный хор душ: «Gloria in excelsis» — «Слава в вышних Богу!»[142], говорящий о том, что случилось нечто весьма важное для самой сущности Чистилища. Здесь ощущение сверхъестественной силы напоминает о другом сотрясении земли, или, скорее, о его последствиях. В двенадцатой песне Ада путники идут между разбитыми плитами огненных гробниц. Вергилий говорит, что прежде здесь все выглядело не так,
но то, что разрушает в Аду, дает свободу в Чистилище. Событие, сотрясшее гору, заключается в том, что одна из душ познала истинную свободу и двинулась к Богу. Вскоре они встречают и приветствуют эту душу, звавшуюся на земле римским поэтом Стацием[144]. Он объясняет, что происходит с горой:
Не стоит слишком останавливаться на изящном разговоре трех великих поэтов, но одну фразу Стация все же следует выделить, поскольку она демонстрирует не только силу веры, но и благородство духа Стация в словах, обращенных к Вергилию: «Ты дал мне петь, ты дал мне верить в Бога!» (XXII, 73). Вот так и идут по Пути Утверждения. Но, к сожалению, самому Вергилию это не поможет. Его личная боль останется с ним, и сам он останется в сумрачном преддверии Ада. Здесь Данте согласен с апостолом Павлом, который другим проповедовал, а сам считал себя отверженным. То, что другие благодаря нам стали поэтами и христианами, еще не делает нас самих христианами и поэтами и не гарантирует нам спасения. В участи Вергилия заключено предупреждение тем, кому уготован Ад, как уготован он, например, учителю поэта — Брунетто Латини. Во всяком случае, так считали и апостол Павел, и Данте, но углубляться в эту тему не стоит, поскольку глубоки тайны Небес, и человечество пока еще может уповать на милосердие Божие. Божественная любовь равно изливается и на поэта, и на христианина. А наше дело — верить в это.
139
Папа Адриан V пробыл на троне римского епископа немногим больше месяца с июля по август 1276 г. Он мало успел сделать для римской Церкви, но успел ощутить вину за прежнюю жизнь скупца. Перевод В. Маранцмана. XIX, 106–108.
141
Ни один из русских переводов не передает точного смысла слова vendetta, использованного Данте. Для автора важен именно этот смысл.
142
Древний христианский богослужебный гимн, входящий в состав как англиканской литургии, так и мессы латинского обряда. В православии — начало Великого Славословия.
143
Две последние строки (42-43) никак не комментируются в русских переводах. Нам представляется здесь намек на то, что Данте был знаком с индуистской концепцией периодического творения и разрушения мира.
144
Публий Папиний Стаций (ок. 40 — ок. 96) — известный латинский поэт, автор эпических поэм «Фиваида» и «Ахиллеида», а также сборника «Сильвы».