И вот она проходит и делает вид, что не замечает его! Равнодушная улыбка, холодный отстраненный взгляд ударили бы многих молодых людей. Данте был молод, он жил в средневековой Италии, поэтому он ушел и заплакал. Ему не приходило в голову стыдиться своих эмоций; он плакал и спал — «я заснул в слезах, как побитый ребенок», и во сне ему явился Амор — Любовь[27]. Возможно, а скорее всего, так и было, это его воображение воплощалось в образах в попытке объяснить это качество Любви. Любовь представилась ему в белых одеждах, сидящей в глубокой задумчивости. Амор долго смотрел на него, а потом произнес со вздохом: «Сын мой, пришел срок расстаться с нашими ложными подобьями», и сам заплакал. ‘Я сказал:«Владыка благородства, почему плачешь ты?» Он ответил: “Ego tamquam centrum circuli, cui simili modose habent circumferentiae partes; tu autem non sic.” («Я подобен центру круга, от которого равно отстоят окружающие его части; ты же не таков» (лат.)). «Я раздумывал над его словами, и мне показалось, что говорит он очень непонятно. Заставив себя заговорить, я сказал ему: "Почему, владыка, речи твои столь темны?" Он обратился тогда ко мне на народном языке: "Не спрашивай больше, чем следует"». После этого они начинают обсуждать прискорбное невнимание Беатриче, и Амор предлагает Данте написать стихи, дабы объясниться и привести в порядок их отношения.
Но что имел в виду Амор, когда говорил на канонической латыни? «Я подобен центру круга...». Эти слова имеют отношение к состоянию поэта, пораженного невниманием Беатриче. Данте не похож на Амора; он не центр круга. Пора отказаться от ранних аллегорий, следует говорить правду, а правда в том, что Данте — это не Амор. Поэт словно движется по окружности; он меняется в зависимости от положения, которое занимает, а любовь неизменна. На нее не влияет приветствие или отсутствие приветствия, Любовь это Любовь.
Но Данте, несмотря на снизошедшие на него милосердие и смирение, еще не может постичь Любовь так глубоко.
Примерно в то же время святой Бонавентура[29] высказал мысль, аналогичную утверждению Амора у Данте: «Бог — это круг, центр которого везде, а окружность нигде». Эти две формулы охватывают почти весь Путь образов — и Путь Утверждения и Путь Отрицания. Данте находится не в центре; он испытывает сильные эмоции, и только некоторые из них можно назвать положительными. Но для Любви как центра все части равны; не имеет значения, успешен влюбленный или нет, счастлив он или нет. Чтобы быть таким — «ты же не таков» — нужны милосердие и смирение; причем источником их не обязательно служит только радость. Человеку надлежит привести себя в такое состояние, когда Любовь связана не только с чем-то в его душе (в этом случае она не Любовь); в том состоянии, о котором я говорю, милосердие и смирение существуют не только по отношению к какому-то другому образу; они всегда, везде и для всех.
Таким образом, в случае с приветствием Данте познает полноту Любви практически случайно, познание его хотя и благодатно, но ему не предшествовало никакое озарение, он не прилагал к этому никаких усилий, а следовательно на Пути Образов он не найдет в себе никакого специального знания о полноте Любви до самого последнего своего возвышения в конце «Рая», где Град Божий покажет ему это знание во всей полноте.
Но пока до этого еще далеко, поэтому можно предположить, что отказ в приветствии — вторая стадия пути, и она продолжается на празднике по случаю свадебного пира, в котором принимали участие многие дамы. Данте отправился туда в компании со своим другом. Он узнал (как он говорит) о присутствии Беатриче еще до того, как увидел ее; сердце дрогнуло и слабость охватила его. Он увидел ее и перестал осознавать себя. Молодые дамы улыбались ему и посмеивались над ним вместе с Беатриче, но его друг, заметив неладное, отвел его в сторону и спросил, что с ним приключилось. И «я сказал моему другу: "Ноги мои находились в той части жизни, за пределами которой нельзя идти дальше с надеждою возвратиться"».
Смысл девиза, начертанного над вратами Ада — Lasciate ogni speranza, voi ch 'entrate[30] — и то состояние, в котором пребывал поэт — не одно и то же. Но у них есть кое-что общее, а именно — полная окончательность. Ничто уже никогда не будет прежним; поэт никогда не будет прежним, если он сделает еще один шаг. Перед ним лежит мучительный выбор и сейчас таково свойство любви. Для него нестерпимо видеть Беатриче, равно как нестерпима мысль о том, что он не сможет видеть ее. Момент подобен временной смерти и вполне узнаваем, как одно из самых распространенных переживаний. Он пишет в сонете:
27
Любовь здесь имеет мужской облик, как и у всех поэтов круга Данте. И по-итальянски, и по-латыни «любовь» мужского рода.
28
В. Шекспир. Сонет 116. Перевод М. Чайковского. К этим строкам Уильямс сделал примечание:
Комментируя предыдущую строку сонета, принято ссылаться на двух влюбленных:
Но сонет ссылается скорее на союз двух умов с Любовью, а у «Любви живой нет смертного конца». В этом значении сонет Шекспира мало отличается от мечты Данте.
29
Святой Бонавентура (Джованни Фиданца) (ок. 1218–1274) — средневековый теолог, генерал францисканского ордена, кардинал. Католической церковью причислен к лику святых в 1482 году, а в 1587 году — к учителям церкви.