Выбрать главу

Еще более утрированно прозвучала эта мысль в выступлении критика А. Ланщикова, заявившего: «Пушкин — это наша античность». Его призыв «Вперед, к Пушкину!» означал возвращение к началам пушкинской поэзии, что позволит «нам, людям второй половины XX века, создать невиданную доселе цивилизацию...»[297].

Отзвуки этих споров отразились и в поэзии. Все это позволило критику Ал. Михайлову признать, что при множественности пониманий и представлений о связях пушкинского творчества с современностью, при всем многообразии суждений о самом поэте, его творчестве — в некоторых сферах художественного сознания появилась и дала о себе знать известная односторонность в восприятии пушкинского наследия. «Односторонность сегодняшней ориентации на Пушкина заключается в том, что теряется из виду его роль как новатора в поэзии, прозе, драматургии. Новаторство — это тоже пушкинская традиция...»[298].

Призыв «Вперед, к Пушкину!» как и любые формы канонизации и абсолютизации достижений поэта, вступает в противоречие с главными заветами его художественной системы. Особенно это относится к нашим дням, когда так много переменилось в окружающей жизни, в психологии человека, в общественных и нравственно-этических идеалах советских людей. «Необычайная масштабность мироведения, широта интересов, поэтическое воспроизведение реальной действительности во всем ее многообразии, поразительное богатство художественной палитры — вот наиболее всеобъемлющая и основная традиция Пушкина, завещанная им русской литературе, вот тот в общей форме определенный идеал художника, который явил собою Поэт»,— так заключает свои рассуждения о современном пушкинском идеале критик Ал. Михайлов. И далее он верно замечает, что Пушкин как личность ярчайшая, как идеал художника, соединившего в себе поразительную естественность, живость, темперамент борца и искателя, чувство гармонии, соразмерности, гибкий ум и высоту духа,— и ныне остается «человеческой задачей русской литературы». Вместе с тем Пушкин как поэт, создавший прекрасный и неповторимый художественный мир, ждет своего продолжения[299].

Да, к пушкинским критериям оценки достижений и поисков в области художественного мышления обращаются и поныне. Они незыблемы. Не потому ли, когда велась острая дискуссия о так называемом «свободном» стихе, о верлибре, и раздавались мнения, что это «негодный стих», ибо лишен метрической основы, поэт Юрий Левитанский обратился к Пушкину, к его опыту, как к непререкаемому авторитету:

Вот Пушкина свободный стих. Он угрожающе свободен. Он оттого и не угоден царям, что раздражает их. Но вы смотрите, как он жжет сердца глаголами своими! А как свободно правит ими! И не лукавит! И не лжет! О, только б не попутал бес и стих по форме и по мысли свободным был бы в этом смысле, а там — хоть в рифму или без![300]

Несмотря на признание разных, нередко разнонаправленных поисков в современной «лаборатории стиха», в современном искусстве в целом, не случайно отмечается при индивидуальности стилей и голосов, тональностей и тем некое объединяющее начало. Сегодня оно видится в том, чтобы обрести духовные и эстетические ценности, расширить диапазон звучания нынешней поэзии, литературы и искусства, отражать заботы современного человека, продолжая и развивая те идеалы, которые были завещаны Пушкиным и русской классикой XIX века, достижениями художественной культуры XX столетия[301].

вернуться

297

День поэзии. 1969.—М., 1969.—С. 188.

вернуться

298

Михайлов Ал. Пушкинский идеал и современная поэзия // В мире Пушкина.— М., 1974.— С. 596.

вернуться

299

Там же.— С. 597—598.

вернуться

300

Левитанский Юрий. О свободном стихе (Вместо вступления в дискуссии) // День поэзии. 1971.—М., 1971.

вернуться

301

Чупринин Сергей. Рубеж: Взгляд на русскую поэзию конца 70-х — начала 80-х годов.— Вопросы литературы.— 1983.— № 5.— С. 150.