При том, что и в конце прошлого века прослеживаются две основные линии толкования личности и творчества поэта,— прогрессивно-демократическая и реакционная,— конкретные модификации образа Пушкина дробятся и множатся более, чем в другие периоды его жизни в сознании общества. Это отметил в ярком своем выступлении С. А. Андреевский на торжествах в честь пушкинского юбилея. «Не только в области критики, но и в общественных группах,— сказал он,— настоящее место Пушкина еще не определено. Славянофилы и патриоты называют его своим, ссылаясь на «Клеветникам России» и «Бородино»; западники же приводят слова: «черт догадал меня родиться в России!» ... Либералы благоговеют перед «Одою свободе», «Кинжалом», «Сеятелем»; консерваторы указывают на то, что Пушкин был аристократом и в конце жизни приблизился ко двору.
Утилитаристы и педагоги привязываются к его стихам: «чувства добрые я лирой пробуждал», между тем как исповедующие «искусство для искусства» декламируют обращение Пушкина к толпе:
Тенденции к дроблению образа поэта на множественность его ипостасей и обличий, различных по идеологической и мировоззренческой направленности трактовок облика и творчества Пушкина усилились в первые годы нового века.
В поисках «живого» лица поэта
(Первые десятилетия XX века)
В истории жизни образа Пушкина были этапы переломные, как в 30-е годы XIX века, во вторую половину 50-х, в начале 80-х годов, когда заметно менялись отношения к личности и творчеству Пушкина. Были иные периоды, когда новые оценки, прочтения его творчества только вызревали. Такими были первые годы нового века.
Отмеченный в самый канун XX столетия пушкинский юбилей явил собой апофеоз канонизации приглаженного, дистиллированного образа поэта. Официально поддерживались и популяризировались воззрения в духе В. В. Сиповского. В изданной им в 1907 году шестисотстраничной биографии Пушкин изображался верным другом монархии. Юношеское его свободомыслие до первой ссылки определялось как «угар площадного либерализма», преодоленного после 1825 года. Противостоявшая подобным представлениям лермонтовская концепция пушкинского образа не получала серьезного обоснования.
Много белых пятен оставалось в политической биографии Пушкина, в понимании его воззрений на природу человека, на историю, взаимоотношения с властями, на роль поэта в обществе и предназначение искусства. При том, что написано, издано о Пушкине было много, объяснить особенности его натуры, разобраться в истоках противоречивых суждений о нем, объяснить некоторые его поступки и творческие побуждения не удалось в XIX веке, когда еще оставались в живых пушкинские современники. Оказалось даже, что предложенные трактовки его облика, как и воспоминания о нем в некоторых случаях затрудняли возможность представить Пушкина «...как человека, как знакомого, с которым встречаешься, здороваешься, разговариваешь». Продолжая эту мысль, В. Я. Брюсов замечал, что жизнь поэта столько раз была предметом мертво-ученых изысканий, и многие так вчитались в эти труды, что Пушкин превратился в «какое-то отвлеченное, нарицательное слово, имя, объединяющее разные прославленные произведения, а не живое лицо. Между Пушкиным и нами,— утверждал Брюсов,— поставлено слишком много увеличительных стекол — так много, что через них почти ничего не видно...» Дело было, конечно же, в том, что не фокусируя, а наоборот рассеивая подробности, распространенные интерпретации облика поэта заметно искажали его облик. Чтобы преодолеть искажения, нужно было прежде всего пересмотреть и проверить документальные основания, на которых строились концепции личности и творчества поэта. «При изучении Пушкина нас подавляет скудость фактов, что еще важнее, скудость фактических обобщений; ведь в сущности изучение Пушкина только теперь становится научным»,— отмечал П. Е. Щеголев в 1911 году[203]. Необходимо было отсеять наслоения и ошибочные трактовки, по крупицам, по сколкам рассыпавшейся мозаики восстановить картину пушкинской жизни. Требовалось вникнуть в события, в характеры людей, в контексты взаимоотношений с теми, кто оставил о Пушкине свидетельства и воспоминания. Этим занялись в начале XX века ученые-пушкинисты С. А. Венгеров, П. Е. Щеголев, Б. Л. Модзалевский и многие другие. Они проверяли факты, обращали внимание на мельчайшие подробности жизни и творчества Пушкина, начали с 1903 года издание сборников «Пушкин и его современники», а под редакцией С. А. Венгерова создавалось собрание сочинений, которое мыслилось как грандиозная пушкинская энциклопедия.
202
Сиповский В. В. Пушкинская юбилейная литература (1899— 1900). Критико-библиографический обзор,—СПб., 1901.—С. 6.
203
Щеголев П. Е. Из разысканий в области биографии и текста Пушкина // Пушкин и его современники.— Вып. XIV.— СПб., 1911.— С. 75.