Позже, в пору советского этапа пушкиноведения о начале века будут отзываться, как об эпохе «атомизации» пушкинской биографии и творчества, назовут это время периодом «крохоборства пушкинизма». Действительно, было немало поводов для наблюдений над тем, как единая, целостная личность распадается на «...Пушкина дружбы, Пушкина брака, Пушкина бунта, Пушкина трона, Пушкина света, Пушкина няни...»[204] Пора обобщений была впереди. Тем не менее начало века явилось важным этапом в эволюции образа поэта. Именно тогда начались переориентации в сторону выработки научно обоснованных суждений об истории жизни поэта, проверялись своды былых официально признанных свидетельств, привлекли внимание исследователей такие принципиальные вехи биографии, как взаимоотношения Пушкина с Николаем I, его связи с декабристами, роль в деятельности тайных обществ.
В накаленной атмосфере предреволюционных лет воспетая Пушкиным «тайная свобода» воодушевляла, слово поэта звучало призывом к обновлению. В знаменитом посвящении Пушкинскому дому,— оно написано позже, в 1921 году, но выражает предреволюционные ощущения,— А. Блок метко выразил революционизирующее воздействие Пушкина:
Конечно, в те предреволюционные годы лишь вызревали новые подходы к оценке пушкинского наследия. Незыблемость официально признанного образа подтачивалась новыми изысканиями, марксистской литературной критикой. Были примеры поразительной эволюции индивидуальных отношений к поэту. Г. В. Плеханов прошел путь от народнического (в духе Писарева) отрицания Пушкина до восторженного принятия его и более того — формирования своеобразной концепции личности, судьбы, политических взглядов. На основе исторических исследований он доказывал ложность «умилительной легенды» о поправении поэта, о милостях Николая I, который якобы простил поэту «ошибки молодости». Не так это было,— утверждал Плеханов,— Николай и его правая рука, шеф жандармов А. X. Бенкендорф, ничего не «простили» Пушкину, а их «покровительство» выразилось для него в длинном ряде «нестерпимых унижений»[205].
В статьях, в выступлении, посвященном 75-летию восстания декабристов (оно отмечалось в 1900 г.) Плеханов отмечал чрезвычайное значение тесных связей поэта с героями 14 декабря. Он рассматривал мировоззрение поэта в его развитии, оценивал взгляды на роль и предназначение поэзии в контексте исторической ситуации начала 30-х годов прошлого века. Было доказано, в частности, что в цикле стихов о поэзии Пушкин, обличая чернь, вовсе не подразумевал под нею народ, но имел в виду светскую толпу... При том, что в воззрениях Плеханова на Пушкина были и непоследовательности, и противоречия, в целом его борьба за верное истолкование поэта имела, несомненно, большое значение.
Важно было пропагандировать верное отношение к Пушкину в народе, в среде рабочих. Это хорошо понимал А. М. Горький. В выступлениях перед трудящимися, в лекциях по истории русской литературы, которые писатель читал на Капри в 1909 году, на основе глубокого анализа пушкинского творчества он доказывал абсурдность легенд о преклонении поэта перед самодержавием. В противовес официальным идеям, что Пушкин, дворянский поэт, чужд и безразличен массам, Горький в письмах к рабочим настаивал: «Читайте почаще Пушкина — это основоположник поэзии нашей и всем нам навсегда учитель. Тем, кто кричит, что Пушкин-де устарел — не верьте,— стареет форма, дух же поэзии Пушкина нетленен»[206].
Последовательно боролась против фальсификаций образа поэта марксистская пресса. На страницах «Искры», «Новой жизни», «Правды», в марксистских дореволюционных журналах пропагандировалось творчество Пушкина, утверждалось громадное значение его реализма, противостоящего декадентским течениям. Тем самым готовилась почва для переосмысления личности и творчества Пушкина, которое произойдет после революции.
Глава третья
ПОСЛЕ ОКТЯБРЯ
После Великой Октябрьской социалистической революции начался новый этап жизни Пушкина в сознании народа, его многомиллионных читателей.