На распутье
Переломным временам или «переходному периоду» всегда сопутствуют такие явления, как отсутствие прочной систематики, быстрая динамика, смена явлений и феноменов, множественность векторов развития, столкновение точек зрения и позиций. Все это напоминает наслоение зеркально-искажающих обликов. Похоже, что упоминавшиеся ученые А. Ахиезер, И. Яковенко, И. Клямкин при, казалось бы, твердости выбора «европейского пути», сами имеют немало сомнений, что следует из их противоречащих одно другому суждений. Достаточно странная идея – предложить «сменить России идентичность», как будто речь идет о пиджаке; в их понимании это возможно без утраты «отечественных форм, ни религиозной, ни державной». И далее: «Это будет уже другая державная идентичность внутри западной цивилизации, не претендующая на самобытную альтернативу»[31]. Противоречие налицо: в новой упаковке все та же современная западная установка на глобалистское «озападнивание» России. Но в финале авторы все-таки ставят знаки вопроса. Они пишут: «Приверженцы постсоветской почвеннической идеологии имеют возможность апеллировать не только к “имперской государственной традиции и ее самобытности”, но и к богатому интеллектуальному наследию русских критиков западной цивилизации, указывавших на ее несовершенство и предвидевших кризисы, с которыми Западу не справиться, – критика, которая совмещается с критиками западной цивилизации изнутри ее самой, полагающими, что в XXI веке Запад исчерпает ресурсы саморазвития». И далее: «Возможно, эти прогнозы и не беспочвенны. Но признание их таковыми ставит Россию перед дилеммой: либо начать, упреждая закат Запада, поиск иной, более перспективной модели развития, либо интегрироваться все-таки в западную цивилизацию и внутри нее встречать грядущие кризисы»[32]. Похоже, авторы забыли, что Запад, четко обозначивший границы Запада-Европы, никак не предполагает интеграции России, разве что только в роли «русской Албании» или чего-то подобного. Россия до сих пор интересует Запад «поневоле», в прагматическом плане – как сырьевой источник и как источник ядерной угрозы.
Финальные заключения авторов заставляют вспомнить знаковую фигуру «русского распутья», столь знакомое по отечественной истории: направо пойдешь, налево пойдешь, прямо пойдешь…
Арифметика или высшая математика?
Возвращаясь к вопросу о специфичности строя русского/российского и, соответственно, их рецепции и репрезентации, повторим, что никакая однозначная характеристика не исчерпывает проблемы русской истории и современности, ни один из образов России не обнаруживает ее подлинного и единого лика. Абсолютизация одной из характеристик России всегда будет порождать контраргументы и имеющие свои основания контрдоказательства. В то же время идентичность России, естественно, нельзя определить простым сложением разных характеристик – органического качества такая операция не породит. Видимо, не исчерпывает проблемы и бинарно-инверсионная концепция. В постсоветский период парадигматика России и «русского» усложнилась. Речь теперь идет не об арифметической задаче с двумя членами, но о высшей математике, поскольку Россия – это полиполярная, поликультурная многосоставная страна, имеющая свой регулятивный механизм, поддерживающий ее сложное целое. Определим российский/русский мирострой как соположенность различных этнокультурных, исторических, цивилизационных традиций, создающую основания для взаимодействия, казалось бы, взаимоисключающих определений, которые по-разному представлены на разных уровнях – «этажах» объективной реальности России и, соответственно, русского/российского самосознания. В «русском» присутствуют различные механизмы культурообразования – не только бинарно-инверсионный, но и тернарный и какие– то иные, которым пока не найдено определения. Все вместе они обеспечивают сложноравновесную систему, которая восстанавливается, проходя через кризисы, на основе равнодействующей русской/ российской культуры.
31
Ахиезер А., Яковенко И., Клямкин И. История России: Конец или новое начало? С. 181, 295.