Смерть была его подарком Ей, подумал он. Смерть была подношением Ей через всех дочерей, которых он сложил к Ее ногам.
Он поцеловал серебряное кольцо, которое носил на пальце. Точно такое же кольцо было выписано на портрете. Символ их нераздельной связи.
Он снял костюм. Сложил пиджак, брюки, жилет, рубашку в корзину для стирки. Потом он принял душ. Он всегда принимал душ. Ванна, возможно, расслабляет и успокаивает, но все-таки ужасно негигиенично отмокать в собственной грязи.
Он энергично терся целым набором щеток – для тела, для ногтей, для ног, для волос. Щетки тоже подвергались санобработке и заменялись раз в месяц.
Он пользовался сушильной кабиной. Полотенца были, по его убеждению, такими же негигиеничными, как и вода в ванне.
Он почистил зубы, побрызгался дезодорантом, намазался кремами.
Прямо в халате он прошел обратно в спальню и начал рыться в гардеробе. Дюжина белых костюмов и рубашек висели в одной секции. Но он никогда не принимал гостей в рабочей одежде.
Он выбрал темно-серый костюм, светло-серую рубашку и жемчужно-серый галстук. Он оделся, причесал свои белоснежные волосы, а потом занялся аккуратной бородкой и усиками.
После этого он вновь надел ожерелье – Ее ожерелье, – которое снял перед тем, как принять душ.
Символическое дерево с множеством ветвей, сверкающих золотом. Древо жизни.
Довольный своей внешностью, он спустился на лифте в кухню и прошел через нее в гараж, где держал свой черный седан. И проделал приятное путешествие по городу под негромкую музыку Верди.
Припарковался он, как и было условлено, на маленькой, плохо охраняемой площадке в трех кварталах от магазина «Ваш праздник», где работала его потенциальная партнерша. Если она пунктуальна, значит, уже сейчас идет сюда и думает о том, какую уникальную возможность он ей предоставляет.
Она, наверно, торопится… На ней темно-синее пальто и разноцветный шарф.
Он оставил седан и двинулся к магазину. Впервые он увидел ее именно там, в кондитерском отделе, и был сразу же сражен ее изяществом, ее прекрасной внешностью, ее искусством.
После той первой встречи прошло два месяца. Скоро, очень скоро все потраченное им время, усилия, старания, вложенные в его выбор, принесут свои плоды.
Он заметил ее на расстоянии квартала и замедлил шаг. В руке он нес два небольших фирменных пакета из близлежащих магазинов, специально захваченных с собой. Любой, кто бросит на него взгляд, увидит всего лишь человека, вышедшего за покупками воскресным днем.
Но никто не заметил, никто не обратил на него внимания. Он улыбнулся, когда она увидела его, и приветливо помахал ей рукой.
– Мисс Гринфельд! Я надеялся успеть и подъехать к самому магазину. Сожалею, что вам пришлось так далеко идти одной по такому холоду.
– Ничего страшного. – Она движением головы откинула назад свои чудесные темно-каштановые волосы, достававшие почти до плеч. – Это так мило с вашей стороны предложить меня подвезти. Я могла бы взять такси или поехать на метро.
– Ни в коем случае. – Он не прикоснулся к ней, пока они шли к машине, он даже посторонился и отступил, когда какой-то пешеход, увлекшийся разговором по сотовому телефону, вклинился между ними. – Вы же жертвуете мне свое время в воскресный день. – Он указал на стоянку. – А кроме того, вы дали мне возможность кое-что купить.
Он распахнул перед ней дверцу машины. По его прикидкам, они провели вместе на улице не больше трех минут. Он сел за руль, завел двигатель и улыбнулся ей.
– От вас пахнет ванилью и корицей.
– Издержки профессии.
– Это чудесно.
– Я с нетерпением жду встречи с вашей внучкой.
– Ей тоже не терпится с вами познакомиться. Она так взволнована! Свадебные планы. – Он засмеялся и покачал головой. Такой добрый, снисходительный дедушка. – На уме ничего, кроме свадебных планов. Мы оба вам благодарны за то, что согласились с нами встретиться, да еще в нерабочее время. Моя дорогая внученька так капризна, так разборчива… Не признает никаких фирм по обслуживанию, никаких организаторов свадеб. Все сама. Никому не доверяет.
– Женщина, которая всегда знает, чего хочет.
– Совершенно верно. И, стоило мне увидеть вашу работу, я сразу понял, что она захочет с вами познакомиться, хотя вы и работаете в фирме, а она не желает даже внутрь войти. – Он засмеялся и сокрушенно покачал головой. – Вот уже больше года, с тех пор, как у нее были неприятности с вашим менеджером. Такой уж характер у моей девочки. И ее мама, упокой господь ее душу, была такая же. Неуступчивая и своевольная.
– Я знаю, наша Фрида иногда бывает вспыльчивой. Если бы она узнала, что я согласилась на предложение поработать на стороне, она бы психанула. Так что будет лучше для всех, если это останется между нами.
– Вы, безусловно, правы.
Когда он подъехал к дому, она на миг онемела от восхищения.
– Какой прекрасный дом! Это ваш? Я хочу сказать, вы владеете всем зданием?
– Совершенно верно. Дом принадлежит нашей семье на протяжении нескольких поколений. Я хотел, чтобы мы встретились здесь, чтобы вы могли составить представление о месте, об обстановке. Свадебные торжества состоятся именно здесь. – Он отключил двигатель, вылез из машины и провел ее в дом. – Позвольте пригласить вас в гостиную. Располагайтесь, будьте как дома.
– Это великолепно, мистер Гейнс.
– Благодарю вас. Прошу вас, зовите меня Эдвард. Надеюсь, вы разрешите мне звать вас Ариэль.
– Да, пожалуйста.
– Позвольте мне взять ваше пальто.
Он повесил пальто в стенной шкаф в холле. Разумеется, позже придется избавиться от пальто, шарфа, от всей ее одежды. Но ему нравилось разыгрывать этот спектакль.
Он вернулся в гостиную, опять сокрушенно вздохнул.
– Я вижу, моей внучки еще нет дома. Она вечно опаздывает. Я сейчас приготовлю нам чай. Будьте как дома.
– Спасибо.
В кухне он включил защитный экран, чтобы наблюдать за ней, пока готовил чай.
У него, разумеется, были домашние роботы, он регулярно менял у них жесткие диски памяти. Но большую часть работы предпочитал делать сам.
Он выбрал чай «Эрл Грей» и мейсенский фарфоровый сервиз своей бабушки. Заварил чай сам, как его учили: нагрел чайник, довел воду до кипения, тщательно отмерил порцию чая.
Пользуясь щипчиками, он положил в сахарницу несколько кусочков дорогого сахара, настоящего рафинада. Он знал, что она добавит сахар в чай. Он видел, как она бросала в чай отвратительный химический подсластитель. Этот сахар она примет за настоящее угощение, и ей даже в голову не придет, что каждый кусочек накачан транквилизатором. Она ничего не заметит, пока наркотик не попадет ей в кровь.
Он расстелил на подносе кружевную салфетку, поставил на него тарелку с тонкими глазированными печеньями, купленными специально к этому случаю. А рядом поместил узкую бледно-зеленую вазу с одним-единственным розовым бутоном.
Бесподобно.
Он отнес поднос с тремя чашками – для поддержания иллюзии опаздывающей внучки – в гостиную. Ариэль бродила по комнате, осматривая его сокровища.
– Какая прекрасная комната! Вы здесь будете проводить свадьбу?
– Здесь. Это моя любимая комната. Такая гостеприимная. – Он поставил поднос на столик между двумя креслами с подголовниками, повернутыми к камину. – Давайте выпьем чаю, пока невеста не пришла. О, она обожает такое печенье! Я подумал, что было бы прекрасно, если бы вы могли испечь такое же для приема.
– Я уверена, что мне это удастся. – Ариэль села, повернув кресло к нему лицом. – Я принесла диск. Там есть торты, которые я испекла сама, и те, что я помогала готовить.
– Превосходно. – Он с улыбкой протянул ей сахарницу. – Один кусок или два?
– Говорят, жить надо, рискуя. Два.
– Бесподобно.
Он откинулся на спинку кресла, жеманно грызя печеньице, пока она рассказывала о планах и идеях. Пока ее глаза не начали закрываться сами собой, а язык заплетаться.
Он аккуратно отряхнул крошки с пальцев, когда она попыталась, оттолкнувшись обеими руками, подняться с кресла.