Приметной чертой газетных публикаций 2000–2016 гг. стало соединение существительных народ и власть в контекстах, построенных по принципу антитезы, где власть связывается с явлениями негативного характера, а народ представлен в образе жертвы. Например, в первом номере нового — 2016 — года в газете АиФ был опубликован материал Дмитрия Журавлева, генерального директора института региональных проблем, под заголовком «Зачем нас стригут?» [стригут — то есть 'грабят, разоряют']. Статью предварял лид: «Почему в России правительство и народ преследуют даже не разные, а противоположные цели? Цель правительства — наполнить бюджет, цель населения — выжить. И какая из них достигнута?» И далее, в тексте статьи: «Удалось больше выжать из страны для бюджета — это хорошо. А то, что после этого слабенькие ростки бизнеса загнулись, — это неважно. В итоге возникает очень богатая страна очень бедного населения, в которой за все платит народ». Антитезу образуют антонимия, контекстуальная: наполнить бюджет — выжить; хорошо — неважно и языковыя контрарная: очень богатая страна очень бедного населения. Семантику противопоставленности усиливают противоположные по оценочности слова с эмоциональными коннотациями выжать — о грубом, насильственном действии — слабенькие. См. также: «Русь подзаборная: В России углубляется разлад народа и власти» (загол. и подзагол., АиФ, 2011, № 45); «Вскоре окончательно прервется связь политиков с простыми избирателями» (Нов. Изв., 04.04.08); «Народ бунтует — власть шикует» (загол., Жизнь, 13.01.2005); «Дети кесаря — кесари, а дети слесаря? Как во власти цветет семейственность?» (анонс на 1 полосе, АиФ, 2011, № 45); «Почему плачет Марфа? Власть не слышит слез народа» (загол. и подзагол., АиФ, 2011, № 40) и т. п. Как и любая бинарная оппозиция, оппозиция «народ/ власть» представляет собой некую целостность, компоненты которой взаимообусловлены и не могут существовать один без другого: власть есть там, где есть народ, подданные, — народ нуждается во власти, которая способна разумно управлять его жизнью (призвание варягов, избрание Михаила Романова Земским Собором после окончания Смуты и т. д.). Но в интерпретации современных СМИ отношения взаимообусловленности подменены отношениями взаимного неприятия и неприязни: власть безразлична к нуждам народа — народ отдалился от власти и стал так же безразличен к ней. Оппозиция «народ/власть» трансформируется в противопоставление «свои (для народа — это народ) / чужие» (для народа — это власть).
Итак, для ряда современных СМИ власть и те, кто с ней солидарен, зачастую оказываются «узаконенной мишенью». Власть, становится объектом, о котором можно говорить развязно, на который можно обрушить любое недовольство. Некоторые журналисты фактически присвоили себе статус «всероссийского полицейского» и право на «взгляд свысока» на все, что есть в стране, и на все, что в ней происходит, в том числе на власть (подробно об этом см. ниже, раздел ««Высокое/низкое»: пространственные метафоры и пространственные отношения в текстах о власти», сс. 170–185).
1.4.8. Поиск «идеального лидера»
Он также прослеживается в материалах массмедиа. Этот поиск возобновляется, становится более настойчивым время от времени. По утверждению Е. И. Шейгал, образ идеального политика просвечивается через ироническое изображение власти [Шейгал 2004: 94]: те качества, над которыми посмеиваются подданные, имплицитно указывают на качества, которых общество ждет от власти. Нам представляется, что в современных российских СМИ конструирование позитивного образа власти осуществляется несколько иначе. Большинство иронических и разоблачительных материалов в российских СМИ — это в основном проявление резкого, порой крайнего недовольства тем, что происходит в стране, и скептического отношения к будущему и к тому, что идеальный лидер — альтернатива негативному образу — может быть найден. Позитивный образ эксплицируется в тех элементах языка, которые прямо или косвенно обозначают качества, действия, соответствующие общенациональным архетипическим представлениям о том, что приносит обществу благо, что вызывает уважение, доверие, а также просто нравится именно носителю русского национального сознания. Например, указанные выше: «умный, честный, хорошо себя зарекомендовавший»; «надежный, основательный» — о Путине в телевизионных роликах перед выборами — прямое называние положительных качеств; «умение не разделять ответственность, а чувствовать в первую очередь свою ответственность за любое принятое решение» — С. Шойгу о Б.Н. Ельцине в документальном фильме Николая Сванидзе «Б.Н.» [Вести. га/26.11.2015] — непосредственное обозначение черты характера, которая русскими рассматривается как опять-таки положительная. Факты речи лидера — также косвенное выражение оценки, а именно: содержание речи и ситуация, с которой связано порождение речи, могут говорить о чертах характера ее автора, в том числе и положительных. Например, слова В.В. Путина, произнесенные им на Валдайском форуме в октябре 2015 года, о причинах начала бомбардировки ИГИЛ: «Еще 50 лет назад ленинградская улица научила меня: если драка неизбежна, бей первым», — свидетельство решительности, смелости, честности.