Чайлд дважды набирал номер Игеску. В первый раз автоответчик сообщил, что на звонки отвечать будут только после шести. Недоумевая, Чайлд сказал, что позвонит после шести. Вторично он позвонил в шесть с минутами. Ответил низкий голос Магды Холиани.
— Да, мистер Игеску встретится с вами в восемь вечера. Ровно в восемь.
Интервью должно закончиться в девять. Мистер Уил-стон должен будет подписать документ, в котором он обязуется показать мистеру Игеску для редактуры все подготовленные к публикации материалы. Нет, камера или фотоаппарат нежелательны. Нет, о съемках в поместье не может быть и речи. Шофер мистера Игеску, Эрик Глэм, встретит мистера Уилстона у ворот поместья и доставит к дому. Машину мистеру Уилстону придется припарковать у ворот, по ту сторону стены.
Чайлд повесил трубку, но не успел он отойти и трех шагов от аппарата, как тот снова зазвонил. На этот раз звонил сержант Бруин.
— Чайлд, эксперты уже готовят свой отчет. Результаты обследования машины я узнал всего несколько минут назад. — Он помедлил.
— Ну и?.. — нетерпеливо спросил Чайлд.
— Машину выскребли начисто, протерли, как и в случае Колбена. За одним исключением.
Бруин снова сделал паузу, и Чайлд почувствовал, как мурашки побежали у него по спине, по шее, затем по голове. Как только он услышал голос Бруина, у него возникло ощущение deja vu, ощущение того, что он слышал эти самые слова в этих самых обстоятельствах. Однако это было не столько deja vu, сколько смешанное с надеждой ожидание.
— Эксперты на переднем сиденье нашли волосы. Точнее, волчью шерсть.
— Так ты изменил свое мнение относительно Игеску?
— Мы сейчас все равно не можем этим заняться. Я думаю, что тебе следует продолжать. Волчья шерсть была положена на сиденье умышленно уже после того, как все внутри тщательно протерли. Я было предположил, что там будет другой фильм, уже с Бадлером, но пока ничего нет.
— Кстати, если я не позвоню тебе в десять вечера домой, позвони барону, сегодня вечером я к нему приглашен.
— Черт, я буду еще на службе. Позвони сержанту Мастанойе, я оставлю для него записку о тебе, он будет дежурить ночью на телефоне в управлении и передаст все мне, как только меня разыщет.
— Тогда лучше перенесем мой звонок на одиннадцать. А знаешь, меня вполне могут там и повесить.
— Будем надеяться, не за яйца, — схохмил Бруин и сам же и рассмеялся.
Чайлд почувствовал, как его яички немного сжимаются. Юмор Бруина не произвел на него особого впечатления, да и воспоминания о фильме с Колбеном все еще не потеряли своей яркости.
Стоило ему отойти от телефона »а пару шагов, как он зазвонил снова. Это становилось уже забавным. Звонила Магда Холиани. Секретарь барона желала сообщить, что барон весьма сожалеет, но интервью придется перенести на более позднее время, на девять.
Чайлд ответил, что для него это безразлично.
Холиани напомнила, что его ожидают ровно в девять.
Чайлд попытался перезвонить Бруину, чтобы сообщить об изменении в планах, но тот уже ушел. Так что пришлось оставить сообщение через сержанта Маста-нойю.
В половине девятого, экипировавшись по возможности, детектив отправился в путь. С бульвара Беверли холмы смотрелись как призраки, слишком робкие или слишком слабые, чтобы испускать эктоплазму.
К воротам усадьбы Игеску он подъехал как раз вовремя — уже спускалась ночь. Свет фар огромного низкого автомобиля, стоявшего по ту сторону ворот, освещал дорогу, которая вела в глубь усадьбы. Фигура, стоявшая, прислонившись к воротам, повернулась. В свете фар возник силуэт широкоплечего гиганта с тонкой талией. На голове гиганта красовалась шоферская фуражка.
— Мое имя — Уилстон, мне назначена встреча на девять.
— Хорошо, сэр, могу я посмотреть ваши документы?
Чайлд представил фальшивые права. Шофер внимательно их изучил, воспользовавшись для этого тонким, как карандаш, фонариком, потом вернул их хозяину через щель в воротах. Он отошел в сторону, скрылся за стеной. Ворота бесшумно распахнулись вовнутрь. Чайлд вошел, и ворота так же бесшумно за ним закрылись. Глэм открыл для него заднюю дверь лимузина, а когда Чайлд сел на сиденье, захлопнул ее. Сам он сел за руль. Чайлду было видно, что большие уши шофера оттопыриваются почти под прямым углом. Детектив подумал, что они, наверное, размером с крылья летучей мыши; это, конечно, было преувеличением, но уши и вправду были огромные.
Поездка проходила в полном молчании, огромный «роллс-ройс» покачивался на поворотах, но шума мотора слышно не было. Фары то и дело выхватывали ели, клены, дубы и подстриженные кусты. Дорога петляла. Проехав около двух миль, лимузин остановился перед второй кирпичной стеной. Стена была высотой около девяти футов, по верху ее также были установлены заостренные пики, а между ними была натянута колючая проволока. Глэм нажал что-то на приборной доске, решетчатые ворота скользнули, открываясь вовнутрь. Чайлд посмотрел вперед, но там была видна только дорога, петляющая по лесу. Когда машина повернула, свет фар отразился в двух парах глаз, выхватил из темноты два волчьих силуэта. Дорога круто пошла вверх по склону холма. Фары осветили крышу в викторианском стиле. Тут под колесами захрустел гравий, и машина свернула к фасаду стоявшего на вершине холма особняка. В свете фар возник дом. Чайлд увидел то, что газетная статья из коллекции Хипиша называла «смешением стилей».