Давненько не доводилось Танюхе терять дар речи. Еле очнулась:
— Охренел? Увидят через забор — сплетен не оберёшься! Скажут, за бутылку даёт… Ну-ка быстро в дом!
Митяй, не переча, взбежал по ступенькам. Переступая порог, споткнулся. Примета, однако…
— Дачу, что ли, опять подломил? — деловито осведомилась Танюха. — Смотри, Митяй, закроют — скучать за тобой не буду…
Пока говорливая хозяйка выставляла закусь, гость подсел к столу и окоченел, храня молчание. Наконец поток местных новостей (кто, с кем, когда, кого, за что) был прерван первой стопкой.
— Слышь, Танюх… — воспользовался оказией Митяй. — А чего там с инопланетянами?
— С кем?.. — озадачилась, но тут же смекнула. — А! Пупсики эти… Вчера опять их показывали. Знаешь, чего сказали? Что никакие они не голые. Это одёжка у них такая…
— А туда, к ним… ездят, что ли?
— Ага, ездят! Они ещё к себе не всякого пускают. Только по приглашению, понял? А приглашений этих — раз-два и обчёлся! Буржуин один по телеку буянил. Я, говорит, олигарх, а меня не пускают… А им-то это всё по барабану: олигарх, не олигарх! Это у нас ты олигарх, а там ты… — И, с удовольствием огласив местоположение олигарха в таблице Менделеева, Танюха разлила по второй.
«Мало взял», — машинально подумалось Митяю. То ли о рябине на коньяке, то ли о пятитысячной купюре.
Разговор продолжить не удалось. За калиткой зафырчал мотор, минуту спустя стукнула незапертая дверь, и в хату вошёл не по-доброму весёлый лейтенант Архаров.
— Н-ну? — язвительно молвил он. — У кого ж ещё, как не у Танечки… Ты чего там подписал, чижик?
— Чего дали, то и подписал! — огрызнулся Митяй.
— Тогда вставай, поехали…
— Куда?
— Куда-куда… В город!
— Да когда ж вы от него отвяжетесь? — взвилась Танюха.
— В запой уйду, — мрачно пригрозил лейтенант. — Сразу как только от него отвяжусь. На радостях…
Но, видно, такой уж выпал день, что не суждено было Архарову выполнить что-либо обещанное — в кармане у него заблажил сотовый телефон.
— Слушаю, товарищ полковник! Да… Всё в порядке, едем в город… Не в город? А куда?.. Так точно, понял… Значит, так, Митяй, — сообщил он, пряча сотик. — В город не едем. Едем обратно в отделение. Там нас уже, оказывается, ждут.
— Кто?
— А я знаю? Спроси что полегче…
До отделения не доехали — поступил приказ прибыть прямиком в местную администрацию. Срочно! Архаров лишь покручивал головой. По салону полицейского джипика порхали изумлённые матерки.
Прибыли. Вошли. Двинулись по безлюдному коридору. Похоже, чиновный люд затаился кто где от греха подальше и прислушивался с замиранием к державному гулкому рыку, доносившемуся из глубины здания:
— Иммунитета его лишить, проходимца!.. Мандат отобрать!..
Рык перешёл в хрип.
Постучали в дверь, проникли в приёмную. Испуганная секретарша вскочила, метнулась туда-сюда, опомнилась, прошипела злобно:
— Да идите же уже!.. Вас там ждут давно…
Верно, ждали. Глава местной администрации с лицом, исполненным растерянности, оплывал за своим рабочим столом, суетливо промакивая платочком уголки рта. Некто огромный и пучеглазый (тоже, кстати, с депутатским значком) метался по кабинету. Судя по всему, это его рык вошедшие слышали издали. Третий смирно сидел в креслице. Ни депутатского значка на нём, ни каких-либо иных особых примет.
— Этот? — Пучеглазый шумно обернулся к Митяю, смерил брезгливым взглядом. — Ну, примерно то, что я и предполагал… Но вы-то, вы! — Он перекатил негодующие буркалы на Архарова. — Офицер полиции! Где вы были, когда он подписывал эту цидульку?
— В отделении, — несколько опешив, доложил тот. — Передал задержанного с рук на руки… депутату Кулыгину.
— Кулыгину?.. — Пучеглазый побагровел. — А голову на плечах… Нет, но как вам это нравится? — перебил он сам себя, обращаясь теперь к тому, что смирно сидел в креслице. — Достойнейшие люди, народные избранники — не чета ему — рвутся туда и прорваться не могут! А этот… пр-ролаза! Видит — алкаш, ну и уговорил расписаться… Нашёл, понимаешь, лазейку в райские кущи! Выправил себе, понимаешь, загранкомандировку!.. Сколько он тебе заплатил? — Выпуклые в кровяных прожилках глаза вновь уставились на виновника событий.
Однако грозные взгляды и басовитые громыхания давно уже стали для Митяя делом привычным. Пускай себе ругают, пускай, главное — чтоб не били.