— То есть заставить, — угрюмо кивнул Лесник, сделал глоток порядком остывшего чая. Живот недовольно заурчал, намекая, что хорошо бы что-нибудь съесть, впрочем, аппетит был безнадёжно испорчен. — Я так понимаю, выбора у меня нет. Откажусь, и вы если не арестуете и не посадите на корабль, то уж точно сделаете мою жизнь невыносимой. С государственной машиной шутки плохи.
— Не скажу, что вы тут ошибаетесь, — Павел Андреевич улыбнулся, вероятно, обрадовался, что фактически добился своего. — Все мы находимся в таком положении: и вы, и я. Но могу заверить, что в данном случае цель действительно крайне важная для всей страны. Итак, что вы решили?
— А что я могу решить, — буркнул Сергей, уткнулся в кружку, допивая горькое содержимое, от которого сводило челюсть. Он почти на минуту замолчал, водил взглядом по кухне, по родным предметам утвари, что сам же и покупал — каждая вещь в этом доме была куплена или сделана именно им. И теперь, весьма вероятно, что всё это будет потеряно, мертвецам весь этот хлам не нужен. — Цену обсудим после, дайте слово, что не обманете. И ещё у меня условие.
— Конечно, мы подпишем договор, официальный, — торопливо заверил его гость, не скрывая своей радости и облегчения. — Что за условие?
— Никто из моей команды не отправится на Хэллу, вы даже предлагать им не станете!
— Хм, — кажется, его этот ход несколько смутил, и посланник призадумался. — Хорошо, я не стану им предлагать. Ещё что-нибудь?
Сергей неохотно мотнул головой. Поднялся, забрал со стола кружку, поставил в раковину, залил водой. Облокотился о край, собираясь с мыслями, примиряясь с неизбежным и таким нежеланным. Как же сейчас хотелось сбежать, в тундру, тайгу, на рудники далёких миров, лишь бы остаться в блаженной безопасности и спокойствии. Он расправил плечи, посмотрел на потолок, мысленно прося помощи у всех небесных сил, что только могли его услышать, повернулся к смиренно ожидающему гостю.
— Когда вылет? — обречённо спросил он, уже не скрывая своего упаднического настроения.
— Сейчас, — спокойно ответил Павел Андреевич. — Шаттл стоит на парковке, ждёт нас с вами. Соберите вещи как для командировки, только самое необходимое, всем остальным мы вас обеспечим.
— Понятно, — протянул Лесник, становясь смурнее тучи. — Дайте час.
— Конечно, подожду вас здесь. И прошу, простите, обстоятельства так сложились, ждать мы не можем, поэтому и такая спешка.
— Да ладно, не утруждайтесь, знаю, что вам насрать, — он махнул рукой на гостя и пошёл на второй этаж, намереваясь принять душ, в процессе решив, что с собой возьмёт и возьмёт ли вообще. — Можете что-нибудь поесть, всё равно выкидывать.
Прохладные струи воды нисколько не уняли тревогу. Капли барабанили по плечам, обычно принося блаженство, успокоение и гармонию с миром, но не сейчас. Сейчас они лишь тормошили воспоминания, болезненные воспоминания той последней прогулки по Хэлле. Сергей помассировал шею, пытаясь отогнать возникший комок в горле, что затруднял дыхание, словно удушливые нити «кикиморы». Снова заныла нога, вызвав онемение и чувство, будто то происшествие с лианой должно было закончиться иначе — переломом, ампутацией, смертью. Что все события после возвращения домой — не более чем сон. Длинный. Приятный. Сон.
Лесник едва ли не выскочил из душа. Торопливо вытерся, оделся, откопав в гардеробе давно пылившиеся вещи, купленные для так и несостоявшегося похода в горы. Долго стоял над рюкзаком, задумчиво переводя взгляд от одной полки шкафа к другой. В итоге не взял ничего, опустошил тумбочку в ванной, швырнул пару небольших книг да сменное бельё. С этими пожитками и спустился вниз.
— У вас ещё двадцать минут, — учтиво предупредил Павел Андреевич, обосновавшийся в гостиной и разглядывающий книжный стеллаж. — Любите другие жизни? — он провёл пальцем по корешку одной из книг, стирая с неё пыль.
— Люблю путешествовать, — неохотно ответил Сергей, не любивший, когда без его спросу трогают личные вещи и лезут в не менее личную жизнь. — Если не можешь физически отправиться на другую планету, то приходится вот так ехать с кем-то в компании.
— Да, — кивнул гость. — В детстве тоже любил отправиться в воображаемое приключение, а сейчас… — он грустно вздохнул. — Многое отдал бы за вот такой дом и тихую, спокойную старость с внуками.