Алексей, или, скорее, его воспитатель, начал свое управление прекращением дела принца Вальдемара и несчастного Лубы. Первый получил возможность уже в 1645 году отправиться в Копенгаген, а польские послы получили разрешение увезти с собою другого, обещав только заключить его на всю жизнь в крепость.
Этим, однако, не было еще покончено ни с претендентами, ни с поляками. Посланный в Москву Владиславом в 1646 году красноречивый и уступчивый киевский кастелян Адам Кисель напрасно сравнивал Москву и Польшу с двумя ливанскими кедрами, вышедшими из одного и того же ствола. Замаскировывая более глубокий антагонизм, в котором было поставлено позже на карту будущее обеих стран, спорный вопрос о титулах поддерживал между ними глубокую вражду. И в то же время еще более страшная для Польши, чем для Москвы, опасность конфликта с Портою препятствовала единственному пункту соглашения, который мог бы их соединить против общего врага: против татар.
Вскоре между тем Москва была снова поглощена внутренними неурядицами. Русские купцы все более и более протестовали против иностранных конкурентов, которые, пользуясь общим разложением, подкупили влиятельного дьяка Петра Третьякова, переманили на свою сторону даже Морозова и захватили в свои руки всю оптовую и розничную торговлю страны. Ментор Алексея сделал вид, что признает законными эти требования, и обложил двойною пошлиною захватчиков, но этим добился лишь соответствующего повышения цен предметов потребления. Пытаясь, с другой стороны, уврачевать бедствие сельских или городских обществ, он возбудил новое недовольство. Чтобы облегчить тяготевшие над ними налоги, он не нашел другого средства, как установить новый налог на табак и увеличить налог на соль, после чего, по его словам, в ближайшем будущем последует уменьшение других податей.
Курители и нюхатели табака, которым еще недавно отрубали носы, могли теперь свободно позволять себе это удовольствие, заплатив за него очень дорого, но налог на соль вызвал тотчас же большое недовольство. Соленая рыба была главною пищею как у низших, так и у высших классов местного населения. И в 1648 году пришлось отменить эту меру.
В начале 1647 года Алексей решил жениться, и по этому случаю Морозов снова вооружил против себя общественное мнение. Сначала как будто произошло повторение дела Хлоповой. Двести молодых красавиц были, по обычаю, собраны из всех мест империи и представлены на выбор государя. Он остановился на дочери бедного дворянина Евфимии Всеволожской. К несчастью, испытанная ею радость вызвала у нее обморок. У нее заподозрили падучую болезнь и сослали в Сибирь со всеми родными. Говорили, что Борис Иванович был не чужд этому событию. Будучи вдовым и проектируя для себя второй брак с дочерью Ильи Милославского, он мечтал стать зятем своего государя, назначив ему в жены вторую дочь этой темной и малоизвестной личности. Он довел интригу до благополучного конца, но вызвал всеобщее неодобрение.
М. В. Нестеров. Первая встреча царя Алексея Михайловича с боярышнею Марией Ильиничной Милославской (Выбор царской невесты)
Происходя из фамилии литовских перебежчиков, Илья Данилович был выдвинут дьяком департамента иностранных дел, Иваном Грамотиным, у которого он был слугою; его дочери, если верить Коллинсу, продавали на базаре грибы, собранные в лесу. Будучи бедняком, Милославский думал лишь воспользоваться своим новым положением для быстрого обогащения, разделяя доходы со своими самыми близкими родственниками – судьею областного департамента (Земского приказа) Леонтием Плещеевым и управителем артиллерийского департамента Петром Траханиотовым. Это послужило толчком для народного волнения, несколько напоминавшего собою начало мятежей, в которые была вовлечена Франция около того же времени.
2. Московская Фронда
Буря разыгралась совершенно некстати. Польша испытала в это время страшные поражения в своих стычках с казаками, и вмешательство Москвы сделалось необходимым. Но оно было замедлено внутренним кризисом, причем совпадение это, возможно, не было случайным.
Так как многочисленные жалобы против Плещеева оставались безрезультатными, то 29 июня 1648 года недовольные воспользовались процессией, в которой царь сопровождал патриарха, чтобы непосредственно обратиться к нему со своей жалобой. Прогнанные, они бросились в Кремль, куда быстро вошел Алексей, который вдруг увидел себя окруженным толпою. Среди черни, купцов, ремесленников в этой толпе были и «служилые люди». Августейшие телохранители, состоявшие из стрельцов, полусолдат, полумещан, почти не получавших жалованья, не выказали большей стойкости перед этим наступлением, чем на другом конце континента гражданская гвардия перед баррикадами, которыми почти в то же время покрылся Париж.