Настоящая свобода означала бы осознанное формирование исходящих из расы вневременных сил, придание им формы истинной культуры. Только раса производит решающие ценности и сводит вместе членов народа. При этом между членами народа должно было бы царить согласие, а не хаос. Поэтому четырнадцать миллионов преимущественно нежеланных для коренного населения страны мигрантов станут проблемой не только для единообразного народного характера, но и для всего социального порядка страны. Эти люди, как пишет Крик, которые не принадлежат к народной общности и обладают сущностно иной, отличающейся от этой общности самоидентификацией, всегда будут сопротивляться против проводимого путем образования и воспитания их полного приравнивания и присоединения (интеграции) к этой общности. Они возражают, однако, не только против интеграции, как говорит Крик, но они неизбежно пытаются влиять, основываясь на своем собственном расовом характере, и на культуру хозяев. Таким путем они изменяют методы и содержание образования, воспитания, даже всей культуры. Ведь что приносят нам чужие народы? Тысячи ларьков с кебабом и шаурмой (как и филиалы «Макдональдса» и «Бургеркинга») как новая культура питания, свидетельствует самое большее о безвкусице; таким образом, эти жалкие попытки удержаться в чужой стране собственным трудом скорее подобны плакатной девальвации образа жизни немецкого народа.
Цель каждого народа — сохранить себя с помощью воспитания и размножения, пропадает из-за этих управляемых чужеродными людьми процессов. Однако, иноплеменные согласно Гумбольдту, никогда не позволят духу нации после формирования культуры снова потечь назад в сердце общности. Любая гуманитарная болтовня, которая ставит это положение вещей с ног на голову, — это пример удачного перевоспитания и не стремящейся к правде науки. Наши сегодняшние науки, которые большей частью руководствуются экономическими интересами, хоть и утверждают, что хотят познавать и образовывать вселенную, на самом деле уничтожают ее.
Надежда на то, что семья как воспитательная инстанция еще может воспротивиться этой перемене, в большинстве случаев не осуществляется. И это учреждение тоже больше не может заниматься воспитанием в соответствии с народно-национальными нормами. Семья, как традиционная форма сосуществования, находится сейчас на грани своего уничтожения. Там, где ее заново основывают в гротескной форме, у нее больше нет сил, чтобы поддерживать и передавать народные ценности. Послание, которое передают эти «новые семьи» является как раз тем посланием, которое разрушило их самих: Потребление! Тем самым как бы решен вопрос, какое мировоззрение у нашего подрастающего поколения определит позже его отношение к вещам. Материализм станет хищником в душе народа. То, что возникнет вследствие этого, это кризисы. Однако каждый педагогический кризис можно объяснить как ослабление народно-национального единства.
Что нужно делать? Воспитание и образование должны были бы показать себя независимыми от внешних, особенно от экономических, а вместе с тем и от политических влияний. Оно должно было бы вместо своего положения слуги стать носителем присущих общей сущности внутренних сил. Оно должно было бы стать революционным воспитанием, которое разрушит сегодняшние патогенные связи и сменит их новыми. Оно должно было бы открыть глубоко скрытую в наследственности идею и воплотить ее в новый мир форм. Оно должно было бы убрать вредный привитый экономикой индивидуализм и создать сознание общей целостности. Нужно стремиться в первую очередь не к профессии, а к призванию к общности. Только это применение национальносознательных ценностей образует море и как бы небо новой культуры.
По этим метафизическим волнам тогда наши дети при компетентном руководстве поплывут навстречу новому горизонту, горизонту, который не сделан «Икеей» и «Макдональдсом», а происходит из глубин самого народа и представляет собой желаемое природой предназначение. Так как только скрытый внутри народной души ритм жизни может на длительный срок создать условия для воспитания и образования, может указать направление, в котором должен двигаться народ. Экономика, напротив, руководствуется рационализмом, который, со своей стороны, изнутри опустошает субстанцию народа.