Любопытно, что немецкое источниковедение хроник, если брать его в целом, прошло путь развития, аналогичный русскому летописному источниковедению. Писалось, правда, давно, о господстве в хрониках трансцендентного начала и отсутствии прагматизма (Г. фон Эйкен); отмечалось, что центр их внимания перемещается с героев древности сперва на «святых» и князей средневековья, а затем — на бюргеров пред реформации (М. Янзен); ставился вопрос о сравнении средневековых хроник с античными (М. Риттер), говорилось об их изучении для познания мировоззрения самих хронистов и их эпохи (Э. Бернгейм); одни относили их к источникам историческим, другие включали в историю латинской литературы. При всем том немецкая буржуазная наука, как и русская, искала, в основном, генезис идей в идеях же, а не в материальном положении господствующего класса, заинтересованного в идеологическом оправдании своей власти, своей политики.
Об этом свидетельствует и работа Г. Бауэра, наиболее вдумчивого исследователя хроники Дюсбурга. Резюмируя использованные выше наблюдения над немецким летописным источниковедением, он следующим образом сформулировал непременные условия анализа хроники: «Сюда относятся исторические причины и конкретное положение, которым обязано своим возникновением изображение исторических событий; образец или цель, которые руководят составителем; влияние определенного мировоззрения; далее, выбор материала, способа и средств, которыми пользуется хронист, и, наконец, могут быть привлечены для сравнения сходные исторические труды». Хотя анализ источника как памятника классовой идеологии не вошел в число условий критики источника, предложенных Г. Бауэром, даже подобный ограниченный метод анализа не получил применения в немецком источниковедении, что составляет, по мнению автора, один из существеннейших пробелов[696].
Хроника Дюсбурга возникла в XIV в., когда немецкий Орден уже прочно освоил Пруссию и после захвата Польского Поморья стал граничить с Германией. Крах попытки превратить Арабский Восток в феодальную колонию нескольких государств Европы повлек за собой активизацию подобной же агрессивной политики в Прибалтике, с чем связано и перенесение столицы Ордена (1309 г.) из Венеции в Помезанию, в Мариенбург. Перед Орденом стояла задача — укрепить свою организацию и свое господство в Пруссии и усилить наступление на Литву и борьбу с Польшей, которая требовала восстановления исторических прав в Поморье. В этих условиях орденское правительство стремилось всячески подчеркнуть роль Ордена как носителя знамени крестовых походов, неукоснительно боролось против «обмирщения» своей государственной организации, стремясь тем самым оправдать свое право на существование и на разбой в Прибалтике.
Понятно, что эти исторические условия наложили свою печать на хронику Петра Дюсбурга. Если сам Орден стал явным анахронизмом, то его бард не мог создать прогрессивного труда. Хронист, правда, привлек немалый исторический материал: записи различных городов и монастырей Ордена; он имел доступ к архивам и потому пользовался жалованными грамотами, договорами, статутами, папскими буллами и пр. Собственные наблюдения, сообщения очевидцев, разного рода предания составляли, по словам хрониста, важный источник его хроники[697]. Стремясь идейно сцементировать господствующий класс орденского государства, хронист широко использовал предания о «подвигах» рыцарей многих городов и легенды о связанных с ними «чудесах», сохраненные в разных монастырях фамильные предания прусских нобилей, перебежавших на сторону рыцарей, подчинив все эти источники основной идее — апологии Ордена. Идеал автора — это miles Christi, который, верный заветам Бернарда Клервосского, спокойно идет навстречу смерти и сам истребляет многих, ибо он вооружен не только земным, но и небесным оружием.
Основной сюжет хроники — война, так и названа ее третья часть — De bellis fratrum domus Theutonice contra pruthenos, затем перед главой 221 дополненная заглавием: «Explicit bellum Prussie. Incipit bellum Lethowinorum»[698]. Изложение дидактично, действительность мешается с вымыслом — бог, ангелы, демоны зачастую вторгаются в дела людей. Враги Ордена — пруссы, литовцы, некоторые польские князья — орудие дьявола, сам Орден — инструмент божий. Истребление язычников, измены в отношении их, а также и других врагов Ордена — богоугодны. Для хрониста нет противоречия в том, что немецкие рыцари грабят польскую землю, населенную христианами.
697
PD. Prologus, р. 24 («