Да и лица святых на многих софийских фресках — чисто русские, заметно разнящиеся от византийских ликов. Значит, авторами этих росписей наряду с художниками-греками были и киевские живописцы.
Но с востока грянул смерч Батыев,
И, облекшись в пепел, дым и смрад,
Ты померк, первопрестольный Киев,
Ярослава златоверхий град.
Год 1240-й. Разорение Киева татаро-монгольской ордой. Начало самой темной и страшной полосы в истории Руси. Вторжение монголов русские люди воспринимали как бедствие неслыханное, библейское, космическое, как неотвратимый гнев божий, гибель мира.
Но письменных свидетельств сохранилось мало — в пламени городов записи погибали вместе с самими летописцами. До прошлого столетия историки располагали главным образом пересказами различных преданий о нашествиях Чингисхановом и Батыевом.
С XIX века на помощь историкам пришла сравнительно молодая наука, исследующая как раз самую древнюю пору жизни человечества, — археология. Разумеется, археологические памятники — могильные курганы, древние капища и храмы — были известны ученым давным-давно, но лишь в недавнем прошлом археология получила арсенал новейших технических средств, армию специалистов, и прежнее любительское «кладоискательство» заменила строгая методика современных раскопок.
Именно они-то и дополнили летописные свидетельства новыми открытиями, вещественными памятниками истории.
Находки эти сделали для нас зримой и картину разорения Киева Батыем. Хранятся эти свидетельства прошлого в ленинградском Государственном Эрмитаже, Киевском историческом и других музеях страны.
Что же рассказывают нам летописи и археологические находки?
…Осенью 1240 года пришел под Киев на разведку хан Менгу с отрядом. Город на том берегу Днепра настолько поразил татарского хана, что он предложил киевлянам сдаться без боя ради сбережения такой красоты. Но защитники понимали, что «сберечь» татары хотят не город, а собственную воинскую силу. Предложение было решительно отвергнуто.
В начале декабря осадили Киев главные силы татаро-монголов. Командовал ими сам Батый.
От скрипа телег татарских, рева верблюдов, конского ржания за стенами града киевляне не смогли слышать друг друга, — так рассказывает летописец про эту осаду. С днепровских круч, с высоких городских стен русские люди смотрели, как через сизый, по-зимнему похолодевший Днепр переправляется татарская орда.
Ночами дым от множества костров плыл в небо, по всему горизонту багровое от пожаров. В городе люди прощались друг с другом в ожидании неминуемой смерти. Отцы и старшие братья пригоняли доспехи и точили оружие, матери прятали ребятишек по подвалам и даже в печах.
В городе заперлись не только киевляне: под защиту каменных стен поспешили тысячи беженцев, иноплеменных обитателей Киевской земли — половцев и торков, иностранных торговых гостей, застигнутых бедою в днепровском порту.
В канун Николина дня Батый начал штурм.
Нижний город, Подол, уже пылал, опустелый и разграбленный.
Со стороны Крещатинского яра и оголенных, безлиственных дебрей татары подтащили к Лядским воротам стенобитные машины — пороки. Машины эти, созданные в Китае, обслуживались и в армии Батыя китайскими мастерами-стенобитчиками.
Осажденные киевляне дрались отчаянно, осыпали стрелами атакующих, но несметно было число их! Тяжелыми каменьями татары били и били в городскую стену у Лядских ворот и, наконец, проломили ее. Батыева рать ринулась в пролом.
Осажденные отступили к последним стенам — Детинцу на Старокиевской горе. До вечера длился смертный бой, лишь к концу дня захватчики преодолели стены древнего Владимирова города. С наступлением темноты бой затих. Татары легли отдохнуть прямо на стенах и в башнях Детинца. Но за ночь жители, не спавшие ни часу, успели возвести внутри Детинца деревянные частоколы, насыпать валы из земли, щебня, обломков.
Рассвело. Утро Николина дня, 6 декабря 1240 года, наступило. Бой закипел на всех улицах, во всех уголках старого Киева. Остатки дружины во главе с тысяцким Дмитрием заперлись в стенах самого большого и прочного здания на Старокиевской горе — Десятинной церкви.