Энн была невесткой Майкла, но не на бумаге. Они с его братом Лиамом начали встречаться, когда были еще подростками, и она, в отличие от Майкла, Лиама не бросала. Она все еще была с ним, когда Майкл вернулся два десятилетия спустя, спасаясь бегством от киллера, охотившегося за ним и Сарой.
Майкл принес опасность в жизнь Энн и Лиама. Опасность, которая привела Лиама к гибели, а Энн сделала пустой оболочкой по сравнению с тем, что было прежде.
Майкл что угодно отдал бы, чтобы повернуть время вспять. Чтобы не дать брату погибнуть. Это было невозможно. Но он мог позаботиться о сломленной «вдове» брата, что он и сделал.
— Как она держалась до того, как я пришел? — спросил Майкл.
— Как всегда, делала вид, что все хорошо, — ответила Сара. — Хотя по ней видно было, что она плакала до того, как я вернулась.
— И пила?
— Вроде нет, — ответила Сара. — Но ей гораздо больше нужно выпить, чем мне, чтобы опьянеть, поэтому все может быть.
— Слушай, мне правда очень жаль. — Майкл не в первый раз извинялся за то, что навязал Саре заботу об Энн. Одно чувство вины вело к другому. — Это не навсегда. Обещаю. Энн станет лучше, и тогда мы подыщем ей собственное жилье. Не то чтобы ей это было не по карману.
— Майкл, сколько раз мне тебе повторять? Ты не навязывал мне Энн. Я сама пришла к Лиаму. И Лиам защищал не только тебя. Боже, да если бы не я, вы бы не оказались в том доме! Я так же несу ответственность перед Энн, как и ты. И к тому же она теперь член семьи. Она может оставаться у нас столько, сколько захочет, но при одном условии.
— Что мы поможем ей взять себя в руки. — Майкл уже слышал условие.
— Да, поможем взять себя в руки. Своим потаканием мы только вредим. Но пока мы ей помогаем, она может считать этот дом своим до тех пор, как ей станет лучше.
Майкл потянулся и снова сжал руку Сары. Еще крепче.
— Сара Труман, ты само совершенство.
— Не бывает совершенства, Майкл Девлин, — ответила Сара, улыбаясь во весь рот. — Но да, я близка.
— Не хватает только скромности? — засмеялся Майкл.
— Только этого!
— Что вас так развеселило?
Все еще смеясь, Майкл с Сарой подняли глаза и увидели, что Энн спускается по лесенке с новой бутылкой вина.
Майкл поднялся с места и пошел ей навстречу.
— Смена планов. — Постаравшись, чтобы голос звучал беззаботно, он протянул руку и взял у нее бутылку. — На сегодня хватит бухать. Я веду своих девочек куда-нибудь поесть.
— Я не голодна, Майки, — запротестовала Энн. — Давай останемся в саду, тут так хорошо.
— Меня это не волнует, — ответил Майкл. — После того, какой день мне выдался, я умираю от голода, и я терпеть не могу есть в одиночку. Так что собирайся. Выходим в десять.
Пятнадцать
Адам Блант и не пытался подавить улыбку, когда новости закончились.
Он смотрел один и тот же репортаж уже четвертый раз.
Поначалу он был потрясен, услышав известие. Но стал смотреть повторно уже удовольствия ради. И это развлечение ему все никак не надоедало.
«Я мог бы слушать весь день напролет», — усмехнулся он про себя.
Блант ненавидел Филиппа Лонгмана почти двадцать пять лет, хотя познакомились они за годы до того. В самом начале судейской карьеры Лонгмана. Когда тот еще был восходящей звездой правового мира. Блант знал об этом задолго до того, как встретил Лонгмана вживую. Чего он не знал, так это того, что Лонгман еще и чопорный ханжа, обожающий читать нравоучения. По крайней мере, таким Блант его помнил. Правда это или нет, они, бесспорно, питали друг к другу сильнейшую неприязнь.
Каждый раз, как Блант появлялся в суде Лонгмана, он подвергался критике. И эта критика ранила. Не эмоционально — Бланту насрать было, что Лонгман о нем думает, — но профессионально. Постоянные нападки со стороны столь уважаемого судьи не могли не нанести ущерб. Однако Блант не сломался. Избитый и окровавленный, он стойко переносил их. До самого последнего процесса, во время которого Лонгман зашел дальше, чем обычно, и разрушил первую карьеру Бланта.
Блант так и не смог это забыть. И никогда не простит.
В последующие годы их пути пересекались лишь изредка. Как солиситор Блант так и не поднялся выше жалоб клиентов, пострадавших от несчастного случая, поэтому ему нечасто выпадало достаточно серьезное дело, чтобы предстать перед судьей такого масштаба, как Лонгман. Тем более что статус того неуклонно рос. Однако Бланту все равно то и дело приходилось бывать в суде Лонгмана.
И каждый раз, как он там оказывался, к нему возвращались воспоминания. С каждым разом он ненавидел судью все сильнее. Потому-то он и ухмылялся сейчас про себя, с мрачным удовлетворением слушая репортаж об убийстве Лонгмана.