Нэраи смотрела на удаляющуюся спину, моргнула, когда хлопнула дверь и только тогда полностью отпустила свои чувства. Хотелось выть от раздирающей грудь боли, а она лишь открывала и закрывала рот не в силах исторгнуть из себя хоть звук. Он этого не дождется! Нэраи не покажет, как сильно ей сделали больно! Но Кей… неужели все это правда? Слезы мигом высохли, будто превысили лимит и больше не могут бежать по ее лицу, глаза щипало и сушило. Но Нэраи могла думать только о принцессе… Гарэд отнял у девушки последнее… Кей! Она не может поверить! Она же сказала, что любит! Память услужливо подсунула тот момент, но как же ярко вспыхнула сцена предшествующая ему… Кей хотела что-то сказать, а Нэраи не дала… она не хочет верить, что все было ложью! Но она кукла! Она всегда ею была… всем нужна лишь ее сила! Она КУКЛА! Она КУКЛА! Она КУКЛА!
Сколько Нэраи провела в одиночестве, мучимая навязчивыми мыслями? Час? Больше? К тому времени, как дверь снова отворилась, она смогла успокоиться и вернуться в такое почти забытое уже состояние куклы. Кукле все равно! Это только оболочка…
В камере появился Жоршен. Девушка безразлично посмотрела на него и снова перевела взгляд на потолок, запоминая каждую извилинку камня, каждую трещинку. А «братец» подошел и стал деловито расстегивать платье, молча, уверенно. Нэраи даже не сильно содрогнулась в душе. Что толку? Она ведь кукла…
– Нэр… – вдруг прошептал Жорш и руки его задрожали, не попадая на пуговицы. – Зря ты магию отпустила…
Ему, что, жалко ее? Цинично перевела взгляд на осунувшееся, посеревшее лицо. Глаза «брата» лихорадочно блестели, вглядываясь в лицо девушки. Да, не долго ему осталось ее видеть. Пустота, саднящая, давящая все эмоции и чувства у Нэраи внутри распространялась все шире и шире по телу, отнимая последние крохи ее личности.
Безвольное тело Жоршен извлекал из капкана платья, подаренного принцессой, оставляя обнаженным лежать на холодном камне алтаря. Его руки скользили по коже, нервно, яростно, стараясь насладится последними мгновениями близости. Нэраи кукла! Ей было почти все безразлично… почти… отвращение все еще возвращалось, когда пальцы «брата» касались слишком откровенных мест. Досада сдавила тисками грудь от воспоминания о других таких приятных и желанных прикосновениях. Кей! Нэраи все равно! Все равно! Она кукла!
– Какая же ты стала красивая! – восторженно прошептал Жоршен, прикасаясь губами к животу. Брезгливая дрожь скрутила мышцы спазмом. – Хотя мне больше нравилась твоя худоба, как косточки виднелись. Но сейчас ты такая сладкая… Как же я хочу в последний раз обладать тобою! Но нельзя, – Жорш прижался щекой к животу и крепко обнял. – Ты моя! Моя! Как я буду без тебя? Как я буду сейчас смотреть? Почему отец не может поглотить силу иным способом? Как это невыносимо!
Он резко отстранился, и спустя минуту в камеру вошел отчим. Как бы Нэраи ни обманывала себя, как бы ни убеждала в беспристрастности, но вид Гарэда вызвал всепоглощающий ужас, застилающий глаза, выбивающий дух из легких. Ледяной страх пронзил, скрутил внутренности, исторгая из горла сдавленный хрип. Она не хочет умирать! Кей! Принцесса же обещала, что с Нэраи ничего не случится! Обещала…
– Нэрри, Нэрри, – покачал головой, улыбаясь, отчим. – Ты же знаешь, что все бесполезно. Но пусть тебя утешит то, что твоя сила послужит великой цели, – взяв с постамента кинжал, он подошел к девушке. Какая, к духам ада, цель! Ярость выплеснулась в ее отчаянном взгляде, что еще больше позабавило отчима. – А ты изменилась. Принцесса хорошо с тобой поработала, но знаешь, – кончик кинжала защекотал кожу на животе, скользнул на бедра. – Совсем скоро этой кошмарной расы не станет. Я так долго к этому шел… – острие надавило, и выступила капля крови.
Нэраи закусила губу, чтобы не застонать, и уставилась в потолок. Навалился бессвязный поток мыслей. Она не будет его слушать! Нельзя отдавать пламя, но что же ей делать? Он хочет уничтожить Мэй? Вот что говорил Тер? Почему Кей ничего не рассказала раньше? Почему позволила себя прервать? Как теперь узнать правду? Нэраи ведь полюбила… о, духи! Как же она любит Кей! Неужели, принцесса ее только использовала?
– Разве тебя не греет мысль, что больше никого альфары не смогут использовать? Что ты отомстишь за обман? – вкрадчивым голосом спрашивал отчим, вырезая на ногах необходимые знаки и разрывая кожу щупальцами боли.