– Как же так, Кей? И ради чего все? Только ради мести какой-то свихнувшейся женщины? Столько жизней… – вдруг охрипшим голосом сказала Нэраи.
Кей открыл глаза и внимательно посмотрел на нее, перехватив ладонь. О чем он сейчас думал? У девушки мурашки побежали по телу от этого пронизывающего взгляда.
– Раи, я видел некоторые его планы… вернее какие-то разрозненные части. Все эти дни я пытался предотвратить их исполнение. Искал мальчишку… мне казалось, что вот-вот и мы схватим Гарэда. Но нет. Он вчера выскользнул буквально у меня из рук. Я подозреваю, что не всех еще заговорщиков мы смогли вычислить, – покрывая тыльную сторону ее ладони медленными будоражащими кровь поцелуями, сказал альфар.
Как она хотела задать еще множество вопросов, но его прикосновения отняли последние крохи самообладания, и Нэраи потянулась к губам Кея, требуя свою долю нежности. Все мысли, воспоминания стали неважными, бессмысленными на фоне этих ощущений – существовали только они и их стремление быть вместе. Руки принца касались ее тела, а Нэраи только сильнее чувствовала себя живой.
Тук, тук… тук-тук-тук… где-то на краешке сознания она поняла, что этот глухой звук ей не чудится. Кей медленно оторвался от любимой и повернул голову в сторону этого странного звука. Нэраи, тяжело дыша, никак не могла открыть глаз и собраться с мыслями. Но вот наваждение прошло, и она посмотрела в том же направлении – за прозрачной энергетической стеной, окружающей их беседку, стоял Теркай и стучал костяшками пальцев об эту преграду с ехидной полуулыбкой. Кей, нахмурив брови, щелкнул пальцами, и барьер исчез.
– Что случилось, дядя? У меня еще время до обеда свободно, – немного встревожено сказал принц.
– Конечно, но появились обстоятельства, требующие твоего немедленного вмешательства. Думаю, через две минуты тебе об этом сообщат по связи. Но девочке не стоит все видеть – пыточные не лучшее место для юной прелестницы, – подмигнул Нэраи Тер и посмотрел на посерьезневшего Кейрэна. – Не беспокойся, я возьму ее с собой, проведу небольшую экскурсию. Ведь девочке пора подыскивать место в нашем мире.
Тер схватил девушку за руку и потянул к себе. Она, беспомощно обернувшись на Кей, медленно выпустила его пальцы из своих. Он ободряюще улыбнулся ей, и Нэраи с учителем уже не было в саду.
Глава 26
Глава 26
Они стояли в узком белом коридоре, стены которого, казалось, пропитались свежестью. Нэраи, находясь рядом с Тером и нервно расправляя складки на рукавах платья, смотрела в большое окно. Открывшийся вид заставлял сердце бешено колотиться, но ноги не могли сделать и шагу. Как же страшно было войти в эту светлую комнату и притронуться к такой родной руке.
– Гора будет стоять вечно на одном месте, но со временем ты ее там можешь не увидеть, – тихо сказал Тер и первый вошел в палату.
Нэраи сглотнула и сделала следом несмелый шаг, потом еще и еще, пока ноги не остановились перед кроватью, а глаза не увидели неподвижно лежащее тело. Можно было подумать, что женщина спит. Грудь под белой простыней мерно вздымалась, бледное некогда прекрасное лицо было умиротворенно, лишь распахнутые глаза выдавали всю тяжесть положения. Бледно-голубые глаза незряче уставились в потолок, что вызвыло некую смесь отвращения и ненависти. Отвращения к этому куску мяса, некогда бывшему самым близким человеком, а ненависти – к сотворившему с ней такое. От этих чувств Нэраи стало не по себе – разве можно! Но мама ведь бросила ее одну! Совсем… наедине со всей этой гадостью и отчаяньем…
Она маму за эти годы видела только четыре раза, да и то отчим это разрешал только в назидание и чтобы сломить еще больше. Но никогда она не была так близко, что можно рассмотреть эти безжизненные глаза такого непривычного цвета, восковую кожу, на которой с тех давних пор не появилось ни одной новой морщинки.
Тягучая, пульсирующая боль разлилась в груди, руки сами потянулись к неподвижной ладони на белоснежной простыне. Судорожно вцепилась в такие знакомые и такие забытые пальцы. Мамочка… Слез не было. Они все исчерпались девять лет назад и больше не имели права показываться. Но боль… боль от этого не стала меньше, и обида… впервые сейчас Нэраи поняла, что все это время носила в себе эту затаенную обиду на нее. Она спаслась, а Нэраи! Раньше она не позволяла себе обо всем этом думать, но теперь… начала растирать пальцами кисть мамы, поднимаясь все выше, и вот ощутила застарелые шрамы, нежно погладила их, вспомнив все через что пришлось им пройти. Разве она может ее осуждать? На алтаре Нэраи думала, что поступила бы также.