– Тебе это не понравилось? – тихо спросил он, не отводя взгляда от ее лица.
Нэраи немного смутилась, но постаралась не подать виду, ведь отчетливо поняла, о чем он говорил. Сразу перед глазами встала картинка его поцелуя с заключенным и ее чувства и сомнения. Кей сейчас так устал, зачем ей его расстраивать еще и своими тревогами.
– Немного, – спустя небольшое замешательство, правдиво ответила она. – Но я понимаю, что это было необходимо.
Кей снова закрыл глаза, и Нэраи не смогла понять, о чем он в этот момент думал, потому как лицо его оставалось бесстрастным, так ярко контрастирующим с той недавней вспышкой ярости.
– Мои руки далеко не чисты, – сказал Кей, посмотрев на свои ладони.
У Нэраи кольнуло внутри и жар прокатился по телу. Захотелось схватить его, прижать к себе и впиться в губы. От этих мыслей бросило в холод, и девушка не смогла пошевелиться. Вот опять что-то ее сдерживает… нашла в себе силы только коснуться пальцами руки альфара и поднести ее к губам.
– Я люблю твои руки. Они прекрасны, – прошептала она, нежно касаясь губами костяшек его пальцев, затем голубоватых венок на кисти. Эти руки были самыми дорогими. Они защищали и дарили неземное блаженство, были безумно ласковыми и нераздумывающе безжалостными. И они были только для нее…
– Раи-йи, – выдохнул Кей охрипшим голосом и стремительно подался к ней, откинул спадающие сейчас на плечи волосы и пальцами пробежался по шее, за ухом, и страстно прильнул к губам.
В этот вечер Нэраи впервые касалась его, осторожно, преодолевая непонятный уже надоевший страх. Гладкая и удивительно нежная кожа Кея холодила пальцы, от подушечек которых по всему телу пробегали будто электрические импульсы, будоражащие странные струны души. Ее прикосновения вызывали у них обоих новые ощущения, бросая в объятия друг друга для дальнейших поцелуев. Но Нэраи не смогла перейти некую невидимую грань, все еще мешающую полностью насладиться присутствием Кея в постели. Но сегодня от досады на себя у нее выступили слезы, которые Нэраи не смогла спрятать от альфара и пришлось объяснять, что это она злится на себя. Он ничего на это не сказал, а только крепко обнял и, прижав к себе спиной, переплел их пальцы. Так они и уснули.
Последующие два дня были очень насыщенными. Нэраи ходила тенью за принцем, понемногу вникая в жизнь правящей верхушки альфаров. Это было сложно, особенно для девушки, привыкшей подчиняться, безоговорочно исполнять приказы. Это было вбито в нее, въелось под кожу, впиталось в кровь. Тяжело вмиг перестроить свое восприятие, но она старалась. Все пыталась подмечать каждую мелочь, особо, когда Кей работал у себя в кабинете, и к нему непрекращающимся потоком шли альфары с разными делами. Для Нэраи поставили отдельный письменный стол в углу комнаты, так что она временно исполняла роль секретаря принца. Они об этом заранее договорились, чтобы на нее обращали меньше внимания, и легче было все понять.
Затем был еще один допрос в белой комнате, на этот раз все проходило не так гладко. Правда девушку внутрь не пустили, а оставили в компании капитана Бернрэна и телохранителей наблюдать за всем через стекло в стене. Вот, когда была в комнате в прошлый раз, она даже не подумала, что где-то есть стекло, через которое можно смотреть на допрос. Фарин Естрэн совершенно не горел желанием сотрудничать, но Кей не сменил ласкового тона, беседуя с ним. Но когда вступил в диалог фарин Горкай, Нэраи сразу ощутила идущее от него давление. Допрашиваемый альфар только от одного голоса судьи побледнел и изменился в лице. Принц же, узнав все, что посчитал необходимым, удалился, оставив допрос профессионалам. Он забрал девушку и больше они в белой комнате не появлялись.
Тера Нэраи видела каждый день во время общих трапез в огромной столовой. Он неизменно сидел на своем месте, в отдалении, и никогда не обращался к ней, лишь смотрел очень странным смеющимся взглядом, от которого хотелось провалиться сквозь землю, а лицо покрывал легкий румянец. Откровенно, она скучала по их занятиям, но Кейрэн дал отчетливо понять, что пока не желает ее отпускать от себя. Но Нэраи не унывала, ведь когда-то же все закончится, так или иначе.
Государственные дела ее не слишком прельщали, Нэраи уже много в чем разобралась, но удовольствия от этой деятельности не получала, в отличие от принца. Он весь светился, когда проводил проверки гарнизонов и принимал отчеты от разных ведомств. А Нэраи же все больше вспоминала свою тихую работу в лаборатории. Но была одна отрада, она по вечерам занималась, нагоняя пропущенное в академии. Серкай приносил материалы и конспекты, а она уже сама разбирала все необходимое. Нэраи была рада этому медововолосому альфару – единственное знакомое и ставшее близким лицо. Он никогда ничего не говорил на личные темы, и часто они разговаривали про академию, про профессора Карвениса, который первое время ее отсутствия очень сетовал, что такая блестящая ученица должна пропускать занятия. Ей было очень это приятно.