Я хотела вернуться в Миддлхем, вести там спокойную жизнь и смутно мечтала о том, как туда приедет Ричард, скажет: «Анна, давай поженимся. Я люблю тебя, ты любишь меня, и мы оба любим Миддлхем. Давай будем жить здесь счастливо до конца наших дней».
До чего глупые мечты! Как я могла надеяться, что отец их поймет? Как могла ждать, что он отвергнет свой важный план ради того, чтобы осчастливить меня и унять мои страхи?
Я ушла от него и стала готовиться к отъезду.
Незадолго до отъезда ко мне пришла мать. По выражению ее лица я решила, что с хорошей новостью. Так и оказалось.
— Свадьба не может состояться, пока не придет разрешение от папы, а это, как ты знаешь, требует времени.
— Тогда зачем уезжать сейчас?
— Нужно заключить помолвку прежде, чем браться за осуществление планов. Видишь ли, этот брак очень важен для твоего отца, а королева Маргарита не особенно его жаждет. Ее надо убедить, что это единственная возможность возвратить трон.
— Она не хочет меня, — сказала я. — И принц Эдуард, видимо, тоже.
— Захотят, когда поймут, что означает этот брак.
— Мне он ненавистен. Сама по себе я никому не нужна. Меня станут лишь терпеть по условиям договора.
— Детка, браки знатных людей очень часто именно такие.
— Не хочу. Не хочу. Мать обняла меня.
— Пока папа даст разрешение, пройдет немало дней, а без него ты не сможешь выйти замуж. Может, этот брак и не состоится.
Я удивленно посмотрела на нее, и она попыталась взять последнее замечание назад. Но в конце концов сказала:
— Король Эдуард, естественно, постарается воспрепятствовать этому союзу. А ты знаешь, что представляют собой папы. Они боятся обидеть власть имущих. Я просто говорю, что, возможно, получить разрешение окажется нелегко.
— Мне придется заключить помолвку?
— Да, придется.
— Будет это означать, что я замужем за принцем?
— В какой-то мере, но брак считается браком лишь после венчания. Следовательно, ты будешь жить под моим попечением, пока действительно не выйдешь замуж.
Должна сказать, на душе у меня стало немного легче. Брак не представлял собой неизбежности. Я пылко надеялась, что разрешения на него папа не даст.
... В тот июньский день мы покидали монастырь с тяжелым сердцем. Изабелла, все еще слабая и оплакивающая утрату ребенка, пребывала в растерянности. Она не стремилась к власти, но хотела великолепия и поклонения, видела себя в мечтах королевой, а теперь эта роль могла достаться мне. Что получать ее у меня не было желания, ничего не значило.
Мне стало любопытно, что поделывает Кларенс. Он не приехал за нами вместе со свитой. Меня потрясло, как спокойно отвернулся от него наш отец. Георгу пообещали, что при новом короле он получит обширные земли, приносящие богатство и определенную власть, а если принц Уэльский и я умрем без наследников, то и трон. Слабое утешение для человека, которому недавно сулили его безо всяких условий.
Бедный Кларенс! Бедная Изабелла! Однако себя мне было жаль гораздо больше.
Первым делом мы поехали в Блуа, где мне предстояло быть представленной будущей грозной свекрови и будущему мужу.
Тамошний замок — один из самых впечатляющих во Франции, но меня охватил ужас, когда мы приближались к этим великолепным стенам из серого камня, украшенным лебедем и стрелой, гербом графов Блуа. Я чувствовала себя так, словно ехала в мрачную тюрьму.
Мать догадывалась о моих страхах и старалась поднять мне настроение. Я заметила, что даже отец озабоченно глядит на меня. И подумала с горечью — все потому, что я важна для его планов. Не женись король Эдуард на Елизавете Вудвилл, этого бы не случилось.
Наступила страшившая меня минута. Я оказалась лицом к лицу с Маргаритой Анжуйской. Она сидела в кресле, похожем на трон, возможно, без нее этого сходства не было бы. Пугающе царственная — высокая, величавая, со следами былой красоты на лице. Суровость его, видимо, объяснялась перенесенными страданиями. Во мне шевельнулась жалость к ней. Какие невзгоды выпали на долю этой гордой женщины! Вышла замуж за жалкого, слабого человека, силилась удержать его на престоле. Думаю, она посвятила всю свою замужнюю жизнь борьбе за его корону, которую мой отец отнял и возложил на голову Эдуарда. Теперь положение вещей изменилось, потому-то я и оказалась там.
Поймав ее взгляд, я поняла, что она ненавидит меня, как, должно быть, и всех, связанных с домом Уориков.
Маргарита холодно протянула мне руку. Я опустилась на колени и взяла ее. Пристальный взгляд королевы придирчиво изучал мою внешность. Я чувствовала, что эти холодные глаза пытаются проникнуть мне в душу.