Пока мы упивались своими запредельными ощущениями, раздался телефонный звонок и сторож уведомил нас, что пора бы и честь знать. Мы как школьники, застуканные на месте преступления, выбрались из офиса и на цыпочках, не желая привлекать внимание здоровенного деда-сторожа с лохматыми бровями, попытались проскользнуть незамеченными мимо него. Но он все-таки бросил осуждающий взгляд в нашу сторону и погрозил пальцем.
На улице у машины мы расхохотались.
— У меня для тебя сюрприз! — сказал Федор, когда мы поехали совсем не туда, где находился его дом. — Не уверен, что выйдет, как я задумал, но попробуем.
Мы все ехали и ехали, пока я не стала замечать, что дорога мне теперь знакома и мы находимся где-то около моего дома.
— Кстати, в этом районе я живу, — сообщила я Федору, но эта новость, похоже, была ему хорошо известна.
— Что ты говоришь! — притворно протянул он, сворачивая прямиком к моему подъезду.
— Приехали, — объявил он. — Вперед!
— Ты шутишь. — Я даже не пошевелилась.
— Пойдем, утрясем и это маленькое недоразумение.
Он обошел машину и потянул меня за руку. Я сопротивлялась.
— Что с тобой, — спросил он, — Серафима? Куда делась твоя решительность?
— А что я ей скажу?
— Скажешь, зонтик забыла.
Действительно, мне давно было пора забрать кое-какие вещи. Как только я об этом подумала, их список стал стремительно расти в моей голове, и я с озабоченным видом выбралась из машины.
Путь вверх по лестнице (лифт не работал) представлялся мне восхождением на голгофу. Теперь я искренне жалела, что оказалась когда-то с Веркой за одной партой.
Федор нажал кнопку звонка — в ответ тишина. Он снова позвонил — безрезультатно. Тогда он нажал звонок и не отпускал его до тех пор, пока не занемел палец.
— Вот видишь, никого нет, — вздохнула я облегченно.
Тогда Федор развернулся на сто восемьдесят градусов, и не успела я даже ойкнуть, как он позвонил в соседнюю дверь.
— Что ты делаешь?! — запричитала было я, но дверь распахнулась и соседка уже изучающе смотрела на Федора, а потом, переведя взгляд на меня, сказала:
— Сима, я предупреждаю вас — только в виде исключения, — и протянула… ключи от моей квартиры.
Я остолбенела, а Федор поблагодарил соседку и, как только та захлопнула дверь, развернулся ко мне:
— Прошу вас, мисс.
В квартире царил полный порядок. То есть, разумеется, это был порядок в моем понимании, и женщина других взглядов бесспорно решила бы, что квартира нуждается в генеральной уборке. Порядок царил в том смысле, что все вещи при беглом осмотре лежали на своих местах и следов пребывания здесь чужого человека не наблюдалось. Я заглянула в шкафы, на кухню и даже под кровать. Похоже, моя захватчица съехала. Могло даже показаться, что ее и не было никогда. Я с опаской посмотрела на Федора, беспокоясь, как бы ему опять не показалось, что историю со Светланой я выдумала. Он в это время заканчивал изучение моей книжной полки, после чего обернулся ко мне и изрек:
— Я понял, Серафима, отчего все твои беды. У тебя нет ни одной книги по гражданскому праву! Ни одной по экономике! Сплошная фантастика и любовь. Немудрено на подобном чтиве докатиться до такой жизни. Но мне твоя квартира нравится, и я думаю, что ты как гостеприимная хозяйка накормишь меня пиццей.
С этими словами он протянул мне полиэтиленовый пакет, в котором оказалась провизия. Я машинально взяла его и пошла на кухню. Отправив сразу четыре пиццы в духовку, я вдруг вспомнила, как Федор звонил моей соседке. Откуда он знал, что ключи у нее? Я никогда соседям ключей не оставляла.
— Послушай! — с этим воплем я прилетела в комнату, где Федор удобно расположился на моей тахте.
— Ага! — обрадовался он. — Просветление началось. Я уж было решил, что ты совсем не способна делать логические выводы.
— Так ты…
— Да, это я. — Его распирало от гордости. — Пока ты выясняла отношения со своим Климом, я в свободную минутку позвонил… Ты следишь за моей мыслью? По-твоему, позвонил?
— Светлане…
— А вот и нет! Я позвонил Валентину Никитичу.
— Зачем?
— Чтобы узнать, где отдыхает твоя однокашница Вера. Она ведь, когда собралась срочно уехать, трясла перед ним путевками, чтобы поверил и отпустил. Директор вспомнил, как называется пансионат в Анапе, куда она укатила: «Мать и дитя».