– Ну? – прогремел Чевиот.
– Я бы хотел нарисовать ваш портрет, сэр, – сказал Певерил и посмотрел своими серыми глазами на дворянина. Его взгляд выражал холодное равнодушие, которое Чевиоту показалось занимательным. Им овладела одна из прихотей, которая непременно должна была быть удовлетворена. Без всякой определенной причины он твердо решил, что поручит этому несчастному юноше написать его портрет.
– Тогда ты останешься здесь. Время от времени я буду скучать, позируя тебе, чтобы ты мог нарисовать меня, – сказал он. – Кто знает, может, в тебе таится гений? Посмотрим. Возьми бумагу и цветные карандаши и иди в зал. Нарисуй кого-нибудь из гостей; мне все равно, кого. Потом покажи этот портрет мне.
Певерил с готовностью согласился. В течение последнего года у него не было ни времени, ни настроения приложить свой талант. Неожиданно он почувствовал острое желание доказать лорду Чевиоту, что он и вправду настоящий художник.
Юноша отсутствовал час. За это время Чевиот успел вздремнуть, разомлев от жары камина и вина, которое выпил. Открыв глаза, его светлость увидел юношу, который стоял рядом. Певерил почтительно подал ему лист белой бумаги с наброском, выполненным угольным карандашом. Чевиот сразу же узнал сэра Джеймса Вариетта, холостяка средних лет, который приехал из Лондона и гостил в его доме. Художник верно подметил характерные черты сэра Джеймса: широкие ноздри, длинное лицо, двойной подбородок, мешки под глазами. Чевиот расхохотался.
– Вот это да! Замечательно. Да… я вижу, у тебя немалый талант, мой мальчик. Портрет чертовски похож на дурака Джеймса, и если ты так же нарисуешь нынешнего лорда Чевиота, маслом на широком холсте, тебе больше не придется голодать. Ты станешь моим главным художником-портретистом, но будешь также рисовать мой дом и сады.
Щеки Певерила вспыхнули, но огонь торжества в его глазах тотчас же погас. Слишком поздно, с грустью подумал он, слишком поздно для Элспет, чье маленькое тело теперь наконец стало прямым и уже лежало в гробу. Певерил повесил голову, но Чевиот похлопал его по плечу.
– Хорошая работа. Я распоряжусь, чтобы тебе дали комнату в башне, повыше, где достаточно света. Ты будешь жить здесь. А когда в следующий раз я поеду в Лондон, то возьму тебя с собой. Ты купишь там все необходимое, краски, холсты, вернешься сюда и примешься за работу.
– Благодарю вас, сэр, – тихо сказал Певерил.
– Сначала похорони сестру, – равнодушным голосом сказал он, – и вместе с ней похорони свою меланхолию. Я не люблю, когда рядом со мной грустят. А сейчас поужинай и иди спать. На сегодня хватит.
У Певерила на мгновение появилось желание отказаться от предложения дворянина, хотя оно и было очень привлекательным для него: ведь он всегда мечтал стать великим художником. Он не чувствовал симпатии к этому человеку, который выручил его из беды. В нем было что-то жестокое и черствое. Может быть, горько подумал Певерил, я слишком чувствителен и принимаю свои несчастья слишком близко к сердцу?
Все-таки он решил остаться в Кедлингтоне и воспользоваться неожиданной возможностью, которую послали небеса; хотя помощь, как смутно подозревал Певерил, пришла к нему не без участия дьявола. Он поклонился и покинул Чевиота, но пошел не пить и есть, а преклонить колени около безжизненного тела своей сестры и помолиться за ее отошедшую душу.
ЧАСТЬ I
Глава первая
На следующий год в одно прекрасное прохладное майское утро Элен, леди Родни, сидела в своем будуаре и читала письмо. В Пилларс только что пришла почта, которая поступала сюда раз в неделю. Сэр Гарри был на охоте с одним из своих соседей.
В доме было тихо, и только иногда раздавались взрывы девичьего хохота. Тогда леди Родни поднимала глаза от страниц, исписанных убористым почерком, и улыбалась. Она как будто видела сквозь стены, как ее молоденькая дочь Флер играет с подругой. Ее радовал этот веселый смех.
Больше всего на свете ей хотелось, чтобы Флер была счастлива. С того самого дня, когда двадцать четвертого числа этого месяца восемнадцать лет назад у них родился ребенок, у четы Родни была единственная цель: сделать жизнь их дочери счастливой. После длительных и тяжелых родов Элен сказали, что она никогда больше не сможет рожать. Вообще-то она никогда и не собиралась иметь детей, боясь, что черная кровь, которая текла в ее жилах, может передаться по наследству и испортить жизнь детям. Не то чтобы Элен хотела забыть доброго старого африканца, который был ее дедушкой по материнской линии, его невозможно было забыть, но она не могла забыть свое собственное ужасное детство и те кошмарные события, которые затем последовали: дни неволи, наступившие после того, как вместе с другими ее продали в рабство.
Но Гарри очень хотел, чтобы она забыла этот период своей жизни. Почти двадцать восемь лет назад она стала женой Гарри Родни, которую он лелеял и обожал. Они были так счастливы вместе, что казалось, для них было не важно, что первые десять лет их брак был бесплоден. Так хотела Элен. Но потом появилась Флер.
Теперь, слушая ее смех, веселый и серебристый, и зная, что Флер красива, как ангел, мила и послушна, но вместе с тем в ней была пылкость ее отца, Элен ни о чем не жалела.
Она появилась на свет в тот же самый день, что и еще одна маленькая девочка в Кенсингтонском дворце; тогда никто не мог даже предположить, что Виктории, дочери герцога и герцогини Кентских, племяннице Вильгельма Четвертого, суждено было стать великой.
Элен смогла прочитать только половину письма. Ее утомили это длинное послание и еще больше та, которая его написала. Долли, миссис де Вир, была двоюродной сестрой Гарри. Глупая, вычурная маленькая женщина, которая ужасно любила деньги и положение, вышла замуж за Арчибальда де Вира, богатого делового человека, намного старше ее.
У них был дом на Кенсингтон-Грин, сын, который был моложе Флер, и две толстые дочки-близнецы, которым было по девятнадцать лет. Все, за исключением матери, считали их в высшей степени глупыми и некрасивыми. Тем не менее кузина Долли с самого начала семейной жизни ее двоюродного брата и Элен, которая в то время была вдовой знаменитого маркиза де Чартелета, считалась их верным другом. Она была рада, что красивая и знаменитая маркиза стала членом семьи Родни, и приложила много усилий, чтобы пригласить супружескую пару к себе в дом, когда те вернулись из Италии. Это понравилось Элен, которая не хотела, чтобы Гарри полностью отделился от своей родни. Кроме того, Арчибальд был важным членом Восточно-Индийской компании, где Гарри начал свою карьеру молодым человеком и откуда уволился лишь год назад.
Гарри хорошо ладил с Арчибальдом, который своим характером и поведением часто напоминал его дядю, Джеймса Уилберсона. А Элен терпимо относилась к Долли, хотя та была сплетницей и обладала острым и злым языком. По мнению Элен, к тому, что рассказывала Долли, нужно было относиться с большой осторожностью.
Из-под полуопущенных ресниц Элен посмотрела в окно. По ясному голубому небу плавали облака. Было спокойно и безмятежно, и лишь беззаботная болтовня девочек в соседней комнате нарушала этот покой.
Обычно на сердце у Элен было легко, но сегодня ей почему-то не давали покоя воспоминания о прошлом. Они лежали где-то глубоко-глубоко, погребенные, казалось, навеки, но все-таки временами нарушали ее покой. Иногда она цинично думала, многие ли из нынешних друзей не оттолкнули бы ее, узнав, что она, гордая леди Родни, родилась в африканском краале от белого отца и матери смешанной расы. Будучи сказочно красивой молоденькой квартеронкой, она была продана в рабство и стала движимым имуществом испорченной и порочной женщины, которую звали леди Памфрет, а позже, когда лорд Памфрет, ее единственный друг, скончался, она нашла защиту у известного красавца и повесы сэра Гарри Родни. Она не позволяла себе вспоминать в подробностях все, что с ней было: это было слишком ужасно. Из-за нелепого недоразумения Гарри на какое-то время исчез из ее жизни и ее продали второй раз. Теперь ее хозяином стал ученый старик маркиз де Чартелет. В его доме, стоявшем на побережье Эссекса и известном под названием «Маленькая Бастилия», она нашла свое новое убежище и жила там несколько лет. Вся ее жизнь в корне изменилась. Люсьен дал ей образование и избавил от страданий и нищеты. Она больше не была несчастной квартеронкой по имени Фауна. Теперь ее звали Элен – это имя ей дал де Чартелет. В скором времени она стала его женой.