- Настя, - ещё более зловеще произнёс он и в один прыжок оказался рядом.
Схватил так крепко, что стало трудно дышать, приподнял и закружил, тыкаясь носом в макушку.
- Настька, - замерев, прошептал муж.
Застыла безмолвной статуей в его руках, прижимаясь всем телом и ни о чём не думая. Просто наслаждаться этой удивительной близостью. Забыть обо всех тревогах, сомнениях и страхах. Просто быть вместе. И время остановилось вместе с нами.
- Как же я тебя люблю, - пробормотал муж, размыкая объятья и заглядывая в лицо. От искреннего счастья в его глазах у меня зарябило в глазах. Вновь просыпается совесть – почему я молчала до этого? – У меня только один вопрос.
- Какой?
- Тринадцать недель, это больше трёх месяцев. И ты молчала?
Мне хватило совести покраснеть и отвести взгляд.
- И почему? - он не злился, в голосе искреннее любопытство и небольшое недоумение.
Слегка пожала плечами и попыталась вырваться из его объятий. Не дал. Наоборот неожиданно подхватил на руки и, игнорируя протестующий вопль, понёс к дивану, где сел сам и усадил меня к себе на колени.
- Я жду.
- Дим, какая разница, - пробормотала я.
- Большая, - ответил он и осторожно накрыл ладонью мой живот. Я невольно задержала дыханье, чувствуя тепло, что словно волнами, исходило от его ладони. – Я уже больше трёх месяцев будущий папа и ничего не знаю об этом… Ты точно не ошиблась в сроках?
- Точно… я просто сама ещё не поверила в то, что он есть, - тихо пробормотала в ответ.
- Или она.
Ладонь принялась нежно и очень медленно водить по животу. И выражение на лице было такое удивительное, что у меня невольно слёзы выступили на глазах, и я шмыгнула носом. Опять гормоны разыгрались.
- Не могу поверить, что он сейчас там… совсем крохотный. Насть? Давай пока никому говорить не будем.
- Давай.
И мы не говорили. Довольно длительное время нам удавалось скрывать эту маленькую тайну, благо живот у меня до шести месяцев почти не рос, а тот, что был, я весьма умело прятала за просторными жилетами, прикрываясь шарфами и прочими аксессуарами. Даже на работе никто не догадывался о моём интересном положении.
Но после шестого месяца, буквально за пару недель он неожиданно вырос, да так, что мне пришлось экстренным образом менять весь гардероб и брать отпуск в школе по семейным обстоятельствам.
Тогда и пришлось рассказать остальным. Хотя мне жутко хотелось оттянуть этот момент до самых родов. Но тут в позу встал Димка, сказал, что это детский сад и скрывать уже не получится, что будет лучше, если узнают всё от нас, а не из светской хроники. Я понимала, что он прав, но всё равно стремилась оттянуть этот неизбежный момент. Может, боялась сглазить, не знаю. Но муж не дал мне возможности повредничать, схватил в охапку, чмокнул в нос и перенёс на Сейшелы.
Надо было видеть лица Татьяны и остальных, когда они увидели весьма ощутимые изменения в моей внешности и грядущее пополнение в нашей семье.
Дима оказался прав, и давно надо было поделиться этой маленькой тайной. Я теперь могла спокойно поговорить обо всех своих страхах, сомнениях и прочих маленьких фобиях, что периодически накрывали с головой, и были присущи любой беременной женщине. Меня теперь понимали.
Всё время до родов я провела в гостях у Тумановых. В прессу всё-таки просочились слухи о моей беременности и возле нашего дома опять стали появляться толпы журналистов. Для безопасности и просто, чтобы лишний раз не нервничать, Димка собрал вещи и велел и шагу не ступать с острова. А я и не собиралась. Мне тут было очень комфортно и спокойно.
Единственное, что меня огорчало, я очень скучала по мужу. Конечно, он старался выбираться к нам каждый день, но иногда не получалось. Проводить ночи без него стало для меня пыткой. И дело не столько в интимном плане. После того, как Димка узнал о ребёнке, он сократил наши близкие отношения вдвое и стал вести себя намного мягче и нежнее, сводя с ума своими неторопливыми ласками и невесомыми прикосновениями.
Мне просто не хватало его. Прижаться животом к крепкой спине и обхватить его за талию, вдыхая такой родной запах. Или просто лежать в темноте вслушиваясь в его дыхание, чуть не заходясь от щемящего ощущения счастья.
Однажды, ещё в Москве, на пятнадцатой неделе беременности, когда гормональные скачки давно уже были позади, я всё-таки расплакалась. Лежала и всхлипывала, утирая слёзы, чем жутко перепугала проснувшегося Димку.
- Настя? Болит что-то? Где? – зашептал он, вскакивая с кровати, путаясь в простынях и падая на пол, чтобы тут же вскочить.
Такой лохматый, домашний и красивый, что я разревелась ещё громче, вызывая у него нервный тик.
- Ди-и-и-и-им, я так тебя люблю.
Муж потом час успокаивался на кухне коньяком.
Конечно, нам было интересно гадать, кто родится мальчик или девочка, какие способности он приобретёт и на кого будет похож. Иногда затевали спор, пытаясь договориться, какое имя дадим малышу, но к согласию нам так и не удалось прийти.
Схватки начались в два часа ночи. Правда в тот момент я не знала, что это именно схватки. Просто проснулась от ноющей боли в спине и больше уснуть не смогла. Чтобы не тревожить Димку, что в эту ночь был с нами на острове, тихо выбралась из постели и вперевалочку направилась на кухню.
Налив в стакан воды, я поняла, что пить совсем не хочу. Скорее наоборот, от одной мысли о еде меня начало подташнивать. Боль только усилилась, переходя со спины в нижнюю часть живота. Наверное, странно быть такой глупой и недальновидной. Но я не сразу поняла, что это именно схватки. А когда поняла, не сразу поверила.
И испугалась. Вместо того, чтобы позвать кого-то, села на стул, обливаясь холодным потом и дрожа от новой схватки.
Не знаю, каким чудом Димка почувствовал, что что-то не так. Он и сам не знал. Я потом у него специально спросила, что его разбудило той ночью. Феникс не знал. Просто сказал, что проснулся, не нашёл меня и решил узнать в чём дело. Пошёл на кухню, а там я с совершенно безумными глазами, обхватив живот руками, едва стояла на ногах, цепляясь за стол. В тот момент мне пришла гениальная мысль, попробовать дойти до Димы и разбудить его. Кричать не хотелось, мне отчего-то было стыдно будить весь дом.
Соколова Мария Дмитриевна родилась на острове Маэ в доме своего дяди Сергея Туманова в 14 часов по местному времени, огласив громким ором все ближайшие окрестности. Переправленная сферой перехода Целительница, как и Татьяна, которая добросовестно ей всё это время помогала, сказали, что роды у меня были достаточно лёгкие и быстрые. Я так не думала, но возражать не стала. Вся боль, тревога и страх исчезли, стоило мне услышать её первый крик, ощутить крохотное тельце на своём животе, заглянуть в смышлёные синие глазки.
Моя дочь… моя маленькая крошка…
В этот момент Димке разрешили войти в спальню. Он переступил порог, да так и застыл, не сводя с нас ошеломлённого взгляда. Татьяне даже пришлось его слега подтолкнуть:
- Дим, не стой столбом, иди, поздравь жену с рождением дочери.
- Дочери, - ошарашено повторил он, сконцентрировав всё внимание на малышке, что завозилась у меня на животе и запищала.
- Дочери, дочери, - усмехнулась Туманова. – Она у вас ещё и Феникс к тому же. Наверняка унаследовала весь огненный темперамент папочки.
Наверное, она что-то ещё говорила, но я уже не слышала. Димка шагнул к нам, медленно опустился на колени и осторожно коснулся моей руки. В его синих глазах было столько любви и благодарности, что я просто не смогла сдержать слёз.
- Эй, ты чего, малыш? Всё хорошо… теперь всё хорошо, - он всё говорил и говорил, покрывая поцелуями мои руки, потом лицо, а слёзы счастья потоком лились из глаз.
Говорят, что нельзя быть всегда счастливым, что чувства притупляются и стираются со временем. Врут, наверное. Я была счастлива и была твёрдо уверена, что и дальше буду такой. Ведь теперь, когда нас трое по-другому просто не могло и быть.