Обреченно жизни радуюсь (СИ)

Торин насмешливо покачал головой, глядя как струйки ее крови, поглощенной кинжалом, сторонятся его рук.

-Ваша связь исчезнет, как только кинжал рассечет руку новой невесты. Всё благоприятствует тому, чтобы это случилось как можно быстрее. Осталось совсем недолго.

Полчища синих туч наползали на Одинокую гору, застилая её вершины, и небо затягивалось тьмой, и хлестал дождь такой силы, что все окрестности горы стали одним большим озером грязи. С этой серой вязкой массой незаметно сливался старик, в таком же сером, видавшем виды плаще. Он вынырнул из пелены дождя словно по волшебству, и стража у ворот как будто бы насторожилась. Да, в Эребор явился гость. Гэндальф серый прошёл через золотые ворота главного входа и обратился к стражнику.

-Мне надо переговорить с вашим королём. Меня зовут Гэндальф серый.

Стража такой наглости удивилась, но виду не подала. Старого волшебника провели в огромный зал, где толпились посетители, просители, и прочие нахлебники. Гномы, люди, и даже несколько эльфов. Промокшие, продрогшие, но не терявшие надежду. При виде расового разнообразия визитеров, волшебник довольно сощурился.

Ждать пришлось недолго. Спустя час, а это согласитесь, ничтожно малое время для согласования визита к королю, стражник позвал мага за собой. Через величественные лестницы и огромные коридоры, освещенные сотнями свеч, они спускались всё глубже и глубже под землю. Сперва стало прохладно, а затем и холодно.

Наконец они достигли широкого коридора с портретами сынов и дочерей колена Дурина. За огромными дубовыми дверями находился приемный зал короля. Гэндальф едва слышно хмыкнул. “Доверяй, но проверяй, верно? А ведь твой дед встречал меня в личном кабинете”.

Маг помнил роскошь и уют королевского этажа. Ковры, меха, камины, темный широкий стол, глубокие кресла, роскошные люстры, и везде золото-золото-золото. Им покрыта лепнина, из него сделаны подсвечники, ножки у пуфиков, канделябры и картинные рамы. Располагающая атмосфера. В отличии от приемного зала, где поговорить один на один практически невозможно. Но когда это останавливало Гэндальфа серого?

Двери распахнулись, маг старческой походкой двинулся по широкому проходу к возвышению, на котором стоял трон.

Приветствую тебя, Торин, сын Траина, внук Трора, король Эребора. Пусть долгими будут твои года! начал Гэндальф чуть дребезжащим старческим голосом.

Торина приветствие Гэндальфа не впечатлило абсолютно. Будто предчувствуя, что маг собирается подложить ему большую свинью, король устало вздохнул.

-И я рад видеть тебя в добром здравии, Гэндальф серый. Что привело тебя сюда?

Хотел повидать старого друга и поздравить его с близящимся обрядом. Разве могу я пропустить такое событие улыбнулся маг.

Было в этой улыбке что-то каверзное, что-то такое, что заставило Торина внутренне содрогнуться от ощущения грядущих неприятностей. Он кивнул магу, призывая того продолжить.

-Так же я сожалею о кончине нашей дорогой Марфы. Тебе уже известно об этом скорбном событии, не так ли? Но я особенно выражаю тебе свои соболезнования. И искренне надеюсь, что обряд в середине лета пройдет удачнее…

Торин скривился. “Удачнее”? Маг пришёл поехидничать?

Я искренне  верю, что на этот раз всё пройдет хорошо продолжил между тем Гэндальф- Ведь прекрасная Герда не только принадлежит этому миру, так еще и гномка. К тому же из такой уважаемой семьи…

Торин опять хотел кивнуть, но вдруг замер. “Принадлежит этому миру”? Он поднял глаза на волшебника, и понял, что тот вовсе не оговорился. И пояснять свои слова маг не спешил. Только стоял и улыбался выжидающей благодушной улыбкой.

Выйти всем из зала Торин нахмурился и недовольно качнул головой.

Когда последний страж покинул зал, он встал с трона и спустился к волшебнику.

-Будь добр, объяснись.

-О, с удовольствием. Это была не моя тайна, но раз бедняжка Марфа уже мертва… Она из другого мира. Бедная девушка попала сюда из-за одного проклятого артефакта в самом начале твоего похода на Эребор. Не представляю через какие трудности ей пришлось пройти. Удивительно, что она так долго продержалась. Её смерть была логичным финалом- волшебник грустно покачал головой, – Она была слишком слаба, а рядом не оказалось никого, кто смог бы взять её под свою защиту.

-Я хотел взять её под свою защиту!

И я не сомневаюсь в этом, Торин. Я был очень рад, когда узнал о твоём благородном решении скрепить ваши с ней судьбы обрядом. Но разные культуры, разный подход к жизни девушка испугалась и сбежала… И ее можно понять. Совсем недавно она не знала ни о гномах, ни о драконах, ни об эльфах. Возможно, её мир совсем не был похож на наш. Марфа была достойным человеком, каких сейчас мало.

Торин вновь поднялся на возвышение, а затем опять спустился с него. Гэндальф с интересом следил за его действиями.

-Она и есть.

-Что, прости?

Она и есть достойный человек. Она жива. Та смерть, Торин неопределенно махнул рукой, подбирая слова- та смерть была фикцией.

В самом деле? изумился Гэндальф.

Было в этом изумлении что-то лживое, и Торин понял, что попался на удочку мага.

-Наша связь после обряда не скреплена до конца, но и не разрушена. Она жива. Я знаю.

-В таком случае есть способ помочь Марфе. Надо вернуть ей артефакт, который переместил её сюда. Надо помочь девочке вернуться домой. Это наш долг.

Гнусное осознание того, что старый маг опять пустил в ход свои уловки, глодало Торина. Но и отмахнуться от новых обстоятельств было никак нельзя. Оставалось понять, зачем это всё Гэндальфу.

И где этот артефакт? в голосе Торина появилась некоторая обреченность.

В продаже на чёрном рынке бодро ответил волшебник, но уже не дребезжащим, а своим обычным, чистым и звучным голосом.

-И сколько нужно?

-Не так уж и много.

-Я дам столько, сколько потребуется. Но я хочу сам во всем убедиться. Ты отыщешь её. И прежде чем она вернётся, я встречусь с ней.

Гэндальф в ответ благостно улыбнулся.

Светловолосый эльф рассержено пнул деревянную дверь ногой. От удара она противно задребезжала, заскрипела, а потом и вовсе распалась досками. Изнутри послышалась брань, кто-то загремел оружием, и Лер поспешил скрыться в темноте переулков, потянув за собой и меня.

Я была рада уйти из этого места. И ещё больше я была рада оказаться подальше от этих людей. Перекупщик Херш был омерзителен. Он был омерзителен, вонял чесноком, отпускал пошлые шуточки, и носил дурацкую огромную шляпу с широкими потрепанными краями. Но он был единственным, с кем нам удалось договориться о сотрудничестве. Ключ мы нашли, только вот…

Столько усилий и все зря! Лер недовольно тряхнул волосами.

Зря? ошарашено вторила я

-Зря! Какой то ублюдок перекупил ключ.

-Вот мразь….

Богатая мразь! Я занял у всех знакомых эльфов в Лотлориэне и Лихолесье. Мы выгребли под чистую несколько тролльих пещер, ограбили гоблинов, взяли пару заказов на воровство и даже убийство, пусть даже это и было убийство орков! Замарались просто по уши, и всё равно наш лот побили. Это была баснословная сумма. Очень любопытно, кто предложил больше? Как представлю, что надо будет раздавать занятые деньги обратно, становится тошно. Мы сейчас богаче некоторых королей… эльф возмущённо фыркнул и перевел дух- Однако ж…Ты теперь тут навсегда.

Он устало закрыл лицо ладонями и потер глаза.

-Зараза… – я меланхолично огляделась. Вот и здравствуй, новая родина.

Домой я не вернусь. Хотя что есть дом? Если размышлять в более глобальном масштабе, нежели родственники и тридцать три метра квадратных, в которых проходит жизнь? Если смотреть объективно, что это был за мир? Люди- жадные стяжатели, без капли совести и чести, зацикленные на себе и своих потребностях. Система- куча гнили, в которой копошатся жирные черви, прикрытая для большего благообразия хилым газоном, сквозь чьи проплешены поглядывает смердящая шевелящаяся масса. Те, что ползают и жрут компост не стесняясь и те, что “тут поставим лавочки, там оборудуем велодорожки, смотрите, мы совсем не ровня первым”. Ужасный, ужасный мир от которого тошно. К чему быть идеалистом, когда кругом ад? И не лучше ли тихо порадоваться выпавшему шансу избавится от этой самый “кучи гнили” не пулей в лоб, а таким необыкновенно чудесным образом?  Понятно, что с приходом эпохи людей и этот мир станет таким же, но пока тут есть толика свободы, пока тут есть яркое зло и яркое добро. Пока есть такое четкое деление на гремящее, гнетущее чёрное и исцеляющее, прекрасное белое, сложно остаться посередине. Такое положение дел заставляет проявлять лучшие качества. Или худшие.