— Коул.
Мой муж делает ещё один шаг вперед, переступая порог, и я слышу суетливые шаги мужчины, которого я ещё не видела, отступающего на дрожащих ногах.
— Билли Уильямс, разве ты не собираешься пригласить нас внутрь? Где твои манеры? — голос Коула расслаблен, но насмешлив, и он втаскивает меня за руку через открытую дверь в грязную глубину мрака.
— Включи какой-нибудь бл*дский свет, — мрачно хрипит Грим, появляясь сзади меня и наступая мне на пятки. Затем он хлопает дверью со всей силы, закрывая её, и, несмотря на все мои попытки держаться, я напугана. Отступаю и врезаюсь в широкую спину Коула.
— Конечно, конечно, — бормочет мужчина, до того, как зовёт. — Синди, у нас гости. Включи свет, детка.
— Включи чертов свет сам, ленивая задница, — раздается в ответ бормотание из комнаты. В густом мраке я могу разглядеть узкую прихожую, в которой мы находимся, что ведет к дверному проему без двери. Потертая занавеска приколота к разбитой раме в элементарной попытке обеспечить приватность, и тусклый свет пробивается через зияющие дыры, но его недостаточно для меня, чтобы четко видеть.
— Детка, окажи нам всем услугу и нажми на гребаный выключатель, — предложение начинается как просьба, но заканчивается рычанием, по мере того как мы приближаемся.
Проклятья и ворчание сопровождается звуком разбитого стекла, что-то разбивается об пол в другой комнате, затем свет наконец-то загорается, заполняя темное место резким флуоресцентным светом — всего лишь подчеркивая то, в какую дыру я попала.
— Пригласи нас, чтобы мы увиделись с твоей женой, Билли.
Просьба Коула не оставляет места для отказа, и я смотрю на человека, который, как мне кажется, скоро лишится жизни.
Сальные каштановые волосы зачесаны назад от его лба, подчеркивая его вдовий пик (Прим. «вдовий пик» − волосы, растущие треугольным выступом на лбу), и его тёмные глазенки мечутся между нами, как будто он отчаянно ищет запасной выход и не может найти. Этот мужчина — животное, он — просто крыса. Его аура мерцает вокруг него различными оттенками правонарушений, наиболее распространенный — болезненно желтый, как цвет английской горчицы. Под этим цветом я угадываю сексуальное извращение: он из тех, кто развращает очень юных. Я в последние годы сталкивалась со множеством людей, подобных Билли Уильямсу, и, к счастью, избежала большинства из них.
— Ты знаешь, почему мы здесь, Билли. Давай покончим с этим.
Слова Коула прозвучали растянуто, как будто он уже устал от этой игры в кошки-мышки и хотел быстро перейти к главному событию.
— Я… Я… никогда не брал деньги. Я… Я… сказал Джорджу об этом. Это не я, Коул. Позволь мне поговорить с господином Крэйвеном и рассказать ему самому. Я был бы грёбаным идиотом, чтобы воровать у такого человека, как он.
Коул иронично смеется:
— Ты думаешь, что господин Крэйвен когда-нибудь снизойдёт до аудиенции с тобой, Билли? Кроме того, — он выпускает мою руку и делает угрожающий шаг вперед, — я знаю, что ты взял эти деньги, — ещё один шаг вперед до тех пор, пока Билли не оказывается прижатым к дальней двери. — Я знаю всё о тебе, Билли. Всё.
Одним быстрым движением руки Коула хватает и срывает потрепанную ткань с дверной рамы, но прежде, чем Билли смог бы запротестовать, он использует эту ткань, чтобы накрыть голову и грудь меньшего по росту человека, связывая его и втягивая через освободившийся дверной проем в гостиную.
Грим обходит меня и нетерпеливо следует за Коулом. Возбуждение переполняет его, хотя его лицо остается безэмоциональным.
— Какого черта? Убирайтесь из нашего дома! Кто вы, бл*дь, такие? — слова женщины произнесены нечленораздельно, но сердито, она пьяна или под наркотой, возможно, оба варианта, и сдуру не осознает серьёзность ситуации. Я пялюсь на очищенную и запятнанную ДСП на голой стене с моей стороны, пытаясь отступить в безопасность своего разума, но проваливаюсь.
— Фей.
Зов Коула расстроил мою попытку исчезнуть в своей голове и резко сосредоточил меня на моём мрачном окружении.
— Время презентации, миссис Хантер, — голова Грима появляется в дверном проёме, его угольно-черные глаза горят в нетерпении.
— Ну же, Фей. Не заставляй меня ждать и не заставляй меня велеть Гриму привести тебя, — слова Коула не подлежат никакому обсуждению, и я могу увидеть по небольшой улыбке на губах Грима, что он надеется на то, что я не подчинюсь.
Я потрясаю себя так же, как и его, когда начинаю двигаться и намереваюсь пройти через проём. Грим пропускает меня с театральным жестом руки так, как будто он приглашает меня к обеденному столу.