Мой голос обрывается на последнем слове, и я проглатываю ком в своём горле, смаргивая влагу с глаз.
Он молча оценивает меня. Не спускает с меня глаз, и я благодарна, что он не замечает, что я прижимаю обе руки к своим бокам, чтобы прекратить их дрожь.
— Тебе станет легче?
Его голос мягок, когда он, наконец, отвечает. Он ждет ответа, но видит моё замешательство.
— Смотреть на меня, сдирающего кожу с твоего отца живьем, поможет отправить твоих демонов на покой? Ты достаточно жаждешь его крови, чтобы слышать его крики вечность? Сможешь ли стерпеть, что твоя плоть, твоя семья, будет убита мужчиной, которому ты теперь принадлежишь, пока смерть не разлучит нас? Ты хочешь этого, принцесса?
Я не колеблюсь.
— Да.
Если мой ответ — отречение от моей души, что ж, так тому и быть.
Он кивает. Принимая правду, он протягивает свою руку мне.
— Тогда, пойдём. Если это то, чего ты жаждешь, — его кровь, я могу обеспечить тебя достаточным ее количеством, чтобы насытить любую потребность в мести, которая у тебя есть.
Я кладу свою руку в его, ленточки черноты, что сейчас являются настолько нормальными для меня, оборачиваются вокруг наших переплетенных пальцев и вьются вокруг наших запястий.
В этот момент, несмотря на причины нашего брака, несмотря на ещё не осуществление супружеских обязанностей, мы — одно целое.
Мы — тьма.
20
Я никогда не испытывал такого чувства правильности.
Зверь внутри меня успокаивается от её прикосновения.
Бог, возможно, покинул и обрек меня на ад еще со дня моего рождения, но если это было ради того, чтобы я достиг этого момента, так тому и быть.
Преисподняя может вечно изжигать мои кости до горстки пепла, ради одного проблеска этого момента или хотя бы ещё одного ее прикосновения…
Я выхожу из моей комнаты, глаза моей матери смотрят мне в спину, рука моей жены в моей ладони, я клянусь и Богом, и Сатаной — я заставлю его заплатить.
Он будет носить свои грехи, написанные на его коже кровью.
Я буду носить его кожу, как трофей.
Она будет носить мою темную душу, как обещание.
21
Мы достигаем нашего пункта назначения — величественного особняка в викторианском стиле в Голландском парке, облицованного красным кирпичом и производящего сильное впечатление, одним из наиболее эксклюзивных памятников архитектуры.
Здание преимущественно уединенное, защищенное высокими кирпичными стенами и окруженное чистыми, ухоженными садами.
Я никогда не была здесь раньше и никогда не слышала, чтобы «Багряный крест» владел чем-то значимым здесь.
Пока я впитываю красоту старинных садов и симпатичного, увитого плющом фасада этого изящного дома, Коул рычит команды в свой телефон.
— Цель на месте? Хорошо. Очистить область, следовать протоколу пять и убрать всю охрану. Избавьтесь ото всех, кроме цели.
Кто бы ни был на том конце линии, он произносит что-то, что заставляет Коула глумиться:
— Не причиняйте вред ни одному из его товаров. Я хочу, чтобы всё это благополучно упаковали и доставили к Анне. Деликатно, Грим. Ты слышишь меня? Ты получил своё возмездие, а теперь время для моего.
Его приказы Гриму означают, что Люк тоже где-то здесь, и это знание заставляет мой пульс резко участиться, адреналин так быстро зашкаливает, что все четыре мои конечности дрожат.
Сквозь стук сердца в ушах и звук открытия автомобильной двери, я слышу:
— Хорошо. Сука это заслужила.
Он завершает звонок и выходит из автомобиля, мой паникующий пристальный взгляд впивается в его протянутую руку.
«Ты сама просила об этом, Фей. Бери его чертову руку и направляйся в этот дворец со стальным позвоночником и соблазнительным ароматом крови на твоих губах. Время пришло».
— Пора, Фей, — его рука проникает глубже в автомобиль, мой муж, по-видимому, читает мои мысли.
Моя рука прикасается к его, и все моё тело действует на автопилоте, ведя меня от автомобиля к великолепному особняку перед нами, но это не то, что сейчас я вижу перед глазами, это — юный Коул.
Я перевожу взгляд на руку, которую сжимаю, и вижу мягкую женскую ладонь, ногти с идеальным французский маникюром, гладкую как шелк кожу, а не мощную хватку моего мужа.
Я поднимаю свой пристальный взгляд, и он натыкается на естественную красоту его матери. Её длинные светлые волосы развеваются и взлетают от дуновения ветерка, другая её рука счастливо раскачивается, в то время как она держит руку маленького мальчика — Люка.