Она влюбилась в его обещания безопасности.
Все это время он дразнил её мужа и подталкивал к действиям.
Он не любил её.
Он презирал её.
Фей и меня объединяет еще одна вещь.
Обе покойные матери были уничтожены любовью.
Любовь убивает.
Это не сердечки и цветочки.
Это — смерть и кровь.
25
И снова я оказываюсь внутри Империи.
По крайней мере, теперь в другой комнате. Эта богато украшена темными деревянными полами, которые так сильно отполированы, что клянусь, можно увидеть отражение в них, а тёмно-красные стены с тяжелыми драпировками создают иллюзию утробы матери.
Шикарные диваны из мягчайшего бархата расставлены на протяжении огромного пространства, все сосредоточены на вращающейся платформе в самом центре комнаты, которая на три фута выше уровня пола. Посередине сцены установлена кровать. Огромная, покрытая винилом, она может с удобством разместить дюжину людей, возможно даже больше.
Хотя комната безупречно чиста, никакое количество хлорки или чистящих средств не смогут когда-либо удалить запах секса.
Он цепляется за воздух, покрывая всё и вся туманом грязи и похоти, с какой бы стороны ваши взгляды не отклонялись.
Комната пуста, не считая меня, Коула и Люка, за кем я покорно следую к наиболее доступной зоне отдыха, в то время как они занимают места, я по-прежнему спокойно стою около своего мужа.
Нервы начинают пузыриться в моём животе, и моя голова идет кругом, когда я задаюсь вопросом: почему Коул выбрал именно эту комнату для обращения ко всем руководителям членов Пирамиды.
Эта комната, очевидно, используется для сексуального развлечения. Кровать достаточно большая, чтобы предположить, что она видела достаточную долю массовых оргий, а диваны, разбросанные по комнате, — все с превосходным видом на сцену, — указывают, что какие бы действия здесь не происходили, многие стремятся на это посмотреть.
Коул и Люк сидят в расслабляющей тишине, но с каждым моментом ожидания мой страх только увеличивается. Мы недолго ждем, прежде чем множество людей начинают неторопливо входить в комнату. Как только они занимают свои места, один из сотрудников, как кажется, появляется из ниоткуда, чтобы прислуживать им.
Коул сжимает руку, что я положила на подлокотник дивана, и притягивает меня сесть рядом с ним.
Из-за полупрозрачного занавеса появляются достигшие брачного возраста молодые девушки в различной стадии обнажения, в сшитых портным костюмах, словно воплощая любую мужскую прихоть.
Спиртные напитки заказаны и поданы.
Девушки заказаны и поданы.
Некоторых всего лишь заставили сесть рядом с мужчинами, которым они должны здесь уделить внимание, в то время как другие работают в парах и начинают показывать сексуальные действия друг с другом на полу, у мужских ног.
Когда комната наполняется до предела, ласки становятся более развратными.
Там, где мы все трое сидим, — одно из основных мест в комнате с полным обзором каждого, кто входит, и я наблюдаю, впитывая всех и каждого. Я группирую в определенном порядке имена мужчин, которых я знаю, и запоминаю лица тех, кого нет. Я жила этой жизнью достаточно долго, чтобы понимать, что знание — это сила, так что я впитываю каждую каплю.
Коул и Люк устанавливают зрительный контакт только с несколькими мужчинами и обмениваются кивками, прежде чем отвернуться.
Мой взгляд скользит по комнате, преднамеренно надолго не задерживаясь на любой из разыгрываемых передо мной сцен, но невозможно не замечать то, что происходит, и некоторые из видов заставляют меня ерзать на месте.
Человек слева от меня откидывается на диван, его ноги широко расставлены, в то время как одна рука подносит хрустальный стакан со скотчем к его губам, тогда как другая наматывает на кулак волосы симпатичной блондинки, пока она заглатывает его член от самой головки до основания с непринужденностью профессионалки. Так ни разу и не сделав рвотных движений, тогда как его ленивые толчки — тяжелые беспощадные удары глубоко в её горле. Его брюки по-прежнему на нём, так что видно только его член из расстёгнутой ширинки, сцена становится только еще более эротичной из-за этого.
Двое других мужчин разделяют диван справа от меня, оба глотают свои спиртные напитки до того, как ставят их на спину голого раба, которого они купили, стоящего на четвереньках у их ног.
Позади них другие мужчины оживленно болтают, едва бросая взгляды на двух девушек, которые перед ними. Две девушки растянулись в позе шестьдесят девять, вылизывая киски друг друга с необузданным голодом. Девушки извиваются друг на друге, лица в экстазе, громко выкрикивая похотливые стоны, полностью забыв о комнате вокруг них. Я замечаю, что они не носят ошейники, — это не рабы, по-видимому, это просто девушки, желающие поучаствовать в действе логова распущенности.