— Джек разве не велел тебе приехать одной, Мелинда?
Я могу почувствовать, как предчувствие настигло тело Мелинды, она не ожидала такого приема, она приехала, чтобы увидеть своего мужа, и смущена его отсутствием.
— Новый помощник нашей экономки передал сообщение от Джека, и я не думала, что он будет против, если мальчики приедут встретиться с ним тоже. Он поблизости?
Она осматривает обширное пространство, даже если очевидно, что он не здесь.
Алек встает и медленно выходит из-за стола, его глаза пожирают женщину, стоящую перед ним, прежде чем взгляд опускается на каждого из мальчиков. Он, очевидно, надсмехается, даже если и пытается это замаскировать.
— Его вызвали по поручению, он просил тебя подождать до тех пор, пока он не вернется, — с фальшивой улыбкой он смотрит на Коула, и я могу почувствовать, как его молодое сердце замирает, потому что даже в своей детской невиновности он распознает зло.
— Почему бы тебе не забрать твоего брата в игровую комнату? Она вверх по главной лестнице, первая дверь справа, — это не пожелание, и как только мой отец произносит это, его взгляд опять опускается на мать Коула. — Возможно, мы смогли бы выпить, пока ждём Джека. Я уверен, мальчикам будет намного лучше сыграть в бильярд, чем торчать здесь.
Её глаза вновь осматривают огромное пространство даже при том, что очевидно, что ее мужа здесь нет.
Снова каждый осознает, что это не предложение, а приказ, каждый, кроме нетерпеливого и возбужденного Люка, который подпрыгивает на носочках, оглядываясь вокруг, поверх меня со своей вездесущей неугомонностью, вспыхивающей в его глазах.
Выпуская обе наши руки, Мелинда опускается на колени так, чтобы находиться на нашем уровне, неловкость явно написана на её лице.
Кладя руку на мою щёку, она смотрит в глаза своего первенца и нежно ласкает его кожу.
— Возьми своего брата, повеселитесь. Я приду и найду вас, как только ваш отец приедет. Хорошо?
Когда Коул кивает в ответ, натянутая улыбка растягивает её губы, и я чувствую каждую нервную частичку, сочащуюся из её тела.
— Ты такой хороший мальчик, Коул, — она поворачивается к Люку и взъерошивает его волосы, обращаясь к ним обоим. — Только последи за этим маленьким негодником для меня, а ты веди себя как твой старший брат. Побудьте в игровой комнате — никаких хождений по дому.
Алек вставляет замечание:
— Плохие вещи случаются с мальчиками, которые суют свои носы туда, куда не следует, — его тон зловещий, и он, понимая свою ошибку, смеется и добавляет: — Но поскольку вы оба хорошие мальчики, всё будет просто прекрасно. Теперь бегите и поиграйте. Ваша мать придёт и заберет вас в скором времени.
Люк немедленно выпускает руку своей матери и выбегает из комнаты, не сознавая напряженность, которую он оставляет позади. Коул колеблется и остается прикованным к месту, его глаза умоляют мать не заставлять его уходить. Дрожащей рукой она слегка гладит его волосы и шепчет:
— Иди, я буду здесь, — её бледное лицо выдаёт каждую её эмоцию.
Неохотно, на тяжелых ногах Коул разворачивается и следует за своим братом вверх по величественной лестнице. Когда он оглядывается назад на открытую дверь, его мать больше не стоит там, где он её оставил, и его желудок скручивается от беспокойства.
Я могу чувствовать борьбу внутри него.
Должен ли он последовать за Люком и позаботиться о нем, или бежать назад к его матери и отказаться оставить её?
Он не знает, что происходит, но всё чувствуется неправильно.
Всё чувствуется плохо.
— Пошли, я хочу исследовать это место, — рывок на его руке вынуждает его обернуться, чтобы посмотреть на младшего брата, и как только он собирается отчитать его, маленький мальчик убегает, прямо из комнаты, где им велели оставаться, дальше вниз по длинной, широкой прихожей.
Не имея выбора, кроме как последовать за ним, прежде чем Люк втянет их в серьезные неприятности, он делает последний шаг на лестницу и бросается в направлении, где скрылся его родной брат.
Он пропускает многочисленные закрытые двери, до того как ловит маленького мальчика, который очень шустрый для своего возраста, и видит, как он проскальзывает в тёмную комнату.
Коул медлит.
— Люк, Люк, вернись сюда, — кричит он шепотом в щель дверного проема, не желая заходить, не желая доставлять им обоим неприятности. Но его брат не отвечает.
Делая маленький шажок, он пробует снова, чуть более громко на этот раз:
— Люк, иди сюда, или я скажу папе, когда он приедет, что ты снова не слушался. Не думай, что я этого не сделаю.
По-прежнему ничего. Тишина.
Когда хныканье разноситься в темноте, все другие мысли покидают Коула, кроме одной. Удостовериться, что Люк в безопасности.
Широко открывая дверь, он ступает во мрак, его глаза приспосабливаются к потере света достаточно, чтобы уловить клочок света, исходящего из дальнего конца пространства. Это — другая дверь.
Быстрыми шагами он идёт вперед к ней и толкает, открывая ее, его глаза оценивают тускло освещенное пространство.
Первая вещь, которую он видит, — его брат, стоящий на коленях на полу на расстоянии примерно в фут, его лицо обращено на стену перед ним.
Подняв голову, чтобы посмотреть, Коул отшатывается назад в шоке, его спина натыкается на стену с глухим стуком.
К стене прикреплён мужчина.
Он изнурен, избит и истекает кровью. Его голое тело на стене привязано к большому кресту Х-образной формы наручниками с шипами. Его голова низко повисла, склонившись к груди, но гвозди в шарике-кляпе во рту отчетливо видны, и его лицо искажено в молчаливом крике. Рубцы от ударов плетью, подобно жуткой дорожной карте, испещряют его кожу, и как только мои глаза охватывают низ его тела, я проглатываю свой ужас, не в состоянии озвучить своё отвращение. В это время маленькая фигура Коула за секунду резко оседает на пол, прежде чем он бросается вперед и блюёт на голые половицы.
Из члена мужчины торчит толстая игла, которую засунули в мочеиспускательный канал. Искалеченная длина раздута и покраснела, искаженная форма, кровь, капающая с головки, чтобы сформировать алую реку на полу у его ног, где всё это сливается с другими телесными жидкостями в огромную лужу.
Человек не двигается, несмотря на то, что его дыхание очевидно из-за треска его легких с каждым слабым вздохом.
Когда Коул поднимает голову ещё раз, его глаза охватывают остальную часть комнаты, его тело полностью содрогается, когда другие люди оказываются в поле зрения.
Стройная женщина привязана к скамье. Её голые груди порезаны на квадратики, её соски были удалены, и все возможные фаллические инструменты выступают из каждого её отверстия.
Маленькая девочка, голая и связанная, в крошечной клетке, её вялый взгляд затуманен, тень смерти передаёт каждый ужас, который она вынесла, её сломанное тело свидетельствует о нестерпимой боли. И наконец, мальчик-подросток с самыми зелеными из зеленых глаз привязан к креслу, очень похожему на кресло дантиста.
Коул зажмуривает свои глаза, закрываясь от любого ужаса, отказываясь принимать больше деталей, его живот скручивается ещё раз, угрожая вывернуть все внутренности.
Он вздрагивает, когда что-то касается его колен, его руки бьются в конвульсиях, пока он пытается прижаться назад к стене, его пристальный взгляд встречает маленькое заплаканное лицо Люка.
— Прости. Мне жаль. Мне так жаль.
Люк рыдает, его крошечное тело сотрясается в ногах Коула.
С большим количеством решимости, чем любой маленький ребенок должен обладать, Коул заставляет себя встать, притягивает Люка в свои объятия и быстро вытаскивает маленького мальчика из заполненной ужасом комнаты в темноту снаружи.
— Мы должны идти в игровую комнату, Люк. Мы должны забыть это, всё из этого, — он жестко встряхивает брата. — Ты слышишь меня? Мы ничего не видели, мы просто играли в пул.