Он — Тьма.
У меня нет заблуждений относительно мужчины, которого я жажду. Никаких ожиданий любви и романтики. Наполненных солнцем пикников в парке или прогулок, взявшись за руки, босиком по какому-нибудь тропическому берегу.
Я знаю, что я посвящу себя тьме, желая его. Я знаю, что отравлю свою душу, приняв всё, что он сделал и кто он есть, но впервые в своей жизни я приветствую это. Я приветствую его тени, приглашая их затмить любой свет, что я несу внутри себя. Не заботясь о том, что при этом я буду навсегда разрушена.
В суженном сознании — защита.
В тьме — сила.
А в подчинении — власть.
Коул наделяет меня всеми этими дарами и даже больше.
Тихий звук проникает в мои размышления.
Суматоха шагов по каменному полу.
Ближе.
Всё ближе.
Это — Коул, это должен быть он.
Или, возможно, это Люк или даже Грим.
«Должна ли я включить свет и указать им путь?»
«Нет. Подожди. Подожди знака, что это — друг, а не враг».
Я использую свой дар и увижу их, прежде чем они даже подойдут ко мне.
Та вещь с аурами, и мне не нужен свет, чтобы увидеть цвета души человека. Это почти так же, как будто они освещены изнутри, цвета, видимые в воде или темноте.
Черный и красный начинают слабо циркулировать вокруг моих ног. Цвета, формирующиеся в плотные облака при приближении шагов.
Я узнаю эти цвета где угодно. Они могут принадлежать только одному человеку.
Прежде чем мой мозг понимает это, моё тело реагирует, работая от постоянной потребности в присутствии моего мужа.
Я выхожу из алькова прямо навстречу приближающимся шагам.
Наши глаза встречаются в свете экрана его мобильного телефона, который он использует, как фонарик.
Мои разноцветные глаза, голубой и зеленый, сталкиваются с его бездонными — цвета океана. Они настолько тёмные, что кажутся практически чёрными в полумраке этого подземного лаза.
Его мгновенное потрясение от моего внезапного появления сменяется злой усмешкой. Улыбка, которая преобразовывает лицо моего отца в гримасу зла, с которым я никогда не сталкивалась раньше. Никогда за всю мою жизнь я не видела в полной мере его недоброжелательность, запечатленную на его чертах так открыто. Это как маска. Только сейчас я вижу его истинное лицо. Маска безразличия с толикой жестокости, которую он прежде носил, была показной. Это мужчина, чья кровь бежит по моим венам. Это мужчина, который украл единственного человека, когда-либо любившего меня, лишив жизни. И судя по сильному блеску в его глазах, я должна стать его следующей жертвой.
— Дочь моя. Что за приятный сюрприз — найти тебя здесь. Прячущуюся в грязи и ожидающую своего мужа, покушающегося на мою голову, — гнусная усмешка на его лице превращается во что-то даже ещё более зловещее.
Я делаю шаг назад, моё тело ударяется о грубую каменную стену с глухим стуком, от чего он хихикает.
— О, Фей. Разве ты не выучила до сих пор, что тебе не убежать от меня, единственный путь уйти — если я выброшу тебя прочь, откажусь от тебя как от мусора, точно так же, как я сделал с твоей сладкой, сладкой мамочкой.
— Уезжай, беги пока ты можешь, прежде чем Коул придёт за мной. Тебе удалось незначительно обойти его, так зачем рисковать из-за меня. Как ты и сказал, я — мусор. Я бесполезна, — мои слова сильны, но мой голос слаб. Алек трясет своей головой, издеваясь над моей фальшивой храбростью, заставляя меня сильнее отпрянуть назад, избегая его прикосновения.
Он шагает вперед, вспышка металла в другой его руке высвечивается экраном телефона.
— О, Фей. Именно тут ты и не права. Ты всегда имела определенную цену, а сейчас ты — бесценна, — ещё один шаг вперед, и я вижу это. Его пистолет. Направленный прямо в меня — его единственного ребенка.
— Сам факт того, что он привел тебя с собой, показывает твою ценность, — он позволяет своим глазам скользнуть по моему телу, и я дрожу — движение слишком интимное между отцом и дочерью.
— Стоишь передо мной без единой отметки на своей бледной коже, и это говорит мне всё, что я должен знать. Ты — ребенок своей матери, дочь. Она однажды совратила животное, и, как оказалось, ты сумела сделать то же самое.
Он прижимает дуло своего пистолета между моими грудями.
— Это делает тебе бесценной. Теперь будь хорошей девочкой, сопроводи своего отца к выходу. Мы продолжим поездку, ты и я, и так как мой единственный компаньон, я могу пообещать тебе приятное времяпрепровождение.
Он потерял это. Последний клочок своей человечности, если у него она когда-то и была, она исчезла. Его глаза наполнены обещанием пыток и боли.
Он водит кончиком своего пистолета над выпуклостью моей левой груди, постоянно сокращая круги до того, как жестко не толкает в нежную плоть моего соска, вынуждая меня вскрикнуть от боли.
— А сейчас, тихо, Фей. Не беспокойся о том, что грядет, просто выведи нас отсюда, прежде чем я раскрашу эти стены твоей кровью и оставляю твой симпатичный труп, в качестве прощального подарка твоему дорогому мужу.
Хватая меня за нежную кожу между шеей и плечом, он выталкивает меня в узкий коридор к моей неизбежной погибели.
Если я уеду с ним отсюда — я мертва. Или ещё хуже.
В моём мозгу проносятся фантастические мысли о том, чтобы завести его в тупик, даже зная о том, как это ужасно закончится для меня.
Если я смогу заманить его в неправильном направлении, это может дать Коулу или кому-то ещё шанс найти его, прежде чем ему удастся исчезнуть.
— Не-ааа, даже не думай об этом, дочь моя. Я, возможно, и один раз прошелся по этим коридорам, когда был ещё ребенком, но я узнаю, если ты попытаешься завести меня в ловушку, — его рука жестко сжала мягкие мускулы на руке, в то время как ствол его пистолета направлен мне между лопаток. — Поверни здесь налево, а затем на третьем направо. Я могу быть старым, но я не глуп. Я помешал дурацкому заговору твоего мужа, в конце концов. Скажи мне, сколько лет он жаждет моей крови?
Когда я не отвечаю, он продолжает:
— Вероятно, начиная с того дня, как я трахнул его мать и послал видеозапись его отцу. Хантеры никогда не любили делиться, — он приглушенно пожаловался. — Такой позор — пропадать впустую женщине с такой красотой, как Мелинда. Она была бы отличным призом, вместо твоей матери-шлюхи. Однако Хантер, возможно, одурачил тупую суку, которая породила тебя, и она поверила, что он спасет её, но мы-то знаем, кто выиграл в той игре.
Он наклоняется к моему уху, его хватка на моей плоти становиться жёстче, дуло пистолета оставляет кровоподтёк на моей спине.
— Дело в том, Фей, что я всегда побеждаю. Я подстрекал войны, финансировал массовый геноцид и каждый могущественный человек в Англии в моём кармане. Коулу даже глупо было думать, что он когда-нибудь сможет…
— Крэйвен!
Диким ревом произнесенная наша фамилия доносится издалека. Рев отдается эхом от стен и оседает прямо в моем животе.
«Коул».
— Время двигаться быстрее, дитя. Кажется, твой муж скучает без тебя.
Я спотыкаюсь в попытке замедлить нас, но мой отец удерживает хватку задней части моей шеи и толкает меня вперед.
— Не заставляйте меня стрелять в тебя, не сейчас. Мы зашли так далеко, малышка. Давай не задерживаться на заключительном препятствии. Если ты снова упадёшь, я просто буду ждать в темноте и убью твоего нового мужа, как только увижу. Затем ты пойдёшь со мной без каких-либо преград. Так что делай, бл*дь, как говорю, и двигайся.
Он подчеркивает своё заключительное слово холодным металлом дула пистолета, впивающегося в мои рёбра.
Через пару минут мы оказываемся у выхода из бункера, металлическая дверь в каменной стене захлопнута, и мой отец вытаскивает водяную бочку из угла комнаты, подпирая ею дверь с целью задержать моего мужа. Затем, щёлкая пистолетом, он указывает мне, чтобы я начала взбираться по лестнице.
Я слетаю с люка, мои колени жёстко приземляются на твёрдую землю загона, и мой отец только в секунде позади меня.