— Как удачно. Выглядит так, как будто они знали, что мы появимся.
Он тянет меня за волосы и тащит к ожидающему транспортному средству. Автомобилю Коула, оставленному, чтобы гарантировать мою безопасность, теперь превращенному в удобный выход для спасения сумасшедшего, которым является мой отец.
Он толкает меня на место водителя — пистолет приставлен к моей голове. Мы сваливаем с поля на большой скорости, и взгляд в зеркало заднего вида высвечивает трех мужчин, выскакивающих из открытого люка.
Коул, Люк и Грим.
Люк поднимает свой пистолет и стреляет, раз за разом, все попытки тщетны, пули отскакивают от бронированного транспортного средства, как мелкая галька ударяется со стуком о гранитную стену.
Мой отец крутится на сиденье и смеётся над быстро исчезающими фигурами трёх единственных мужчин, которые могли бы меня спасти.
Моё сердце остановилось у меня в груди, царапаясь о грудную клетку, пытаясь вырываться на свободу. Оно оплакивает не свою владелицу, а мужчину, оставленного позади в пыли, кому было отказано в мести.
Если мне суждено страдать, так тому и быть.
Я буду одновременно мстителем и палачом, даже если мне придётся выкопать самой себе могилу.
Самое забавное в мести, что она может превратить любого в убийцу.
34
— Его здесь нет, сэр. Всё вокруг обыскали, и все его люди либо захвачены, либо убиты. Никаких признаков Алека Крэйвена.
Ярость врывается в мои вены, и зверь ревёт во мне, чтобы вырвать горло человеку передо мной. Мужчине, который посмел сообщить мне, что мы упустили Алека Крэйвена. Снова.
Я чуть не вырвал руку, опустившуюся на моё плечо, вовремя крутанувшись, чтобы оказаться лицом к лицу со спокойным лицом Люка.
Он отнюдь не спокойный, но никто, кроме меня, не сможет это сказать.
— Библиотека.
Только одно слово.
Одно гребаное слово — я должен был думать быстрее.
«Фей».
Она там, ждет меня.
Ждет там, где я сказал ей, что она будет в безопасности.
«*бать».
«Я. УБЬЮ. ЕГО».
— Доставьте выживших к Анне, удостоверьтесь, что команда докторов ожидает там. Не следуйте за мной.
Я выбегаю из коридора, уворачиваясь от людей, несущих носилки, заполненные убитыми и ранеными. Когда я добираюсь до библиотеки, я вижу, что потайная дверь полностью закрыта.
Этот ублюдок находится там с Фей.
«Бл*дь». Она никогда не рассказывала нам, как открыть замок с этой стороны. Мы не закрывали её полностью, когда вышли, но сейчас, когда она запечатана, я должен найти ключ, чтобы повторно открыть её.
Мои глаза отчаянно окидывают комнату, прежде чем я шагаю к книжным полкам и начинаю срывать ряд за рядом первых изданий, перебрасывая их через плечо, молясь, чтобы найти ключ, который откроет эту дверь.
Ничего.
Я наворачиваю дикие круги, мои глаза останавливаются на каждой поверхности, прежде чем они фокусируются на большом столе. Одним махом моей руки, всё, что стоит на столешнице, сброшено на пол.
Однако потайная дверь по-прежнему не открывается.
Опираясь ладонями на стол из красного дерева, я опускаю голову, а моя грудная клетка поднимается рывками. Гнев в моих венах орёт мне — уничтожить.
— Брат.
Я не двигаюсь в сторону Люка.
Его голос становиться ближе, сопровождаемый звуком другого человека, входящего в комнату. Я игнорирую их обоих, мои пальцы впиваются в древесину, ногти вдавливаются в блестящую поверхность так сильно, пытаясь удержать меня, чтобы не наброситься на мою единственную семью.
— Грим, найди засов.
Раздается звон, затем следует стук, пока я стою побежденный, бессильный и бесполезный.
Глубокий стон сопровождается словами:
— Нашел тебя, меленький ублюдок, — и я немедленно прихожу в себя, мои чувства перегружены, моя голова кружиться от заполняющего ее красного тумана.
Взглядом нахожу усмехающегося Грима, его руки тянут за подсвечник, глаза сфокусированы на двери, которую он только что открыл.
— Он — мой, — мой голос дикий даже для моих ушей, противоестественное рычание вырывается из моей груди. Я сейчас себя не контролирую — я зверь, рожденный в крови моей матери.
— Крэйвен! — реву я. Мои ноги твердо шагают по земле через узкие проходы, я следую за её запахом, как бешеная собака.
Мы вылезаем из двери бункера как раз вовремя, чтобы увидеть, как автомобиль, которое я оставил для Фей, покидает поле в облаке пыли. Самодовольная усмешка Алека Крэйвена, брошенная мне в лицо, в то время как он совершает свой побег.
— Достаньте мне машину, немедленно!
Я слышу, как Люк выкрикивает свои приказы в наушник, слова — беспорядок звуков, неспособный проникнуть через кровь, мчащуюся в моей голове.
Он забрал её у меня, пронзив моё почерневшее сердце, пробуждая эмоции, которые, как я думал, давным-давно умерли.
Я не способен заботиться, сопереживать, любить.
Хотя я хорошо сведущ в языке смерти.
Моя тихая клятва, пока мы наблюдаем, как Фей и её отец уносятся прочь: «Грехи всех отцов будут извлечены из плоти».
35
— Гони к мосту. Меня ждет вертолет менее чем в нескольких милях отсюда.
«Мост».
Символ всего того, что когда-то отобрали у меня, находится в паре миль по просёлочной дороге от «Крэйвен Холла».
Дуло его пистолета все это время утыкается мне в висок.
— Вдави педаль в пол, Фей. Ты же не хочешь, чтобы я подумал, что ты пытаешься дать им время догнать нас.
Я сжимаю зубы, всматриваясь в дорогу впереди, чтобы найти любую возможность убить его, даже если это убьёт нас обоих.
— Я никогда не водила машину по дорогам вокруг земель «Крэйвен Холла» раньше. Мой отец любил держать меня взаперти, так что я извиняюсь за отсутствие у меня подходящего навыка.
Он смеется, вытягивая ноги перед собой ленивым, расслабленным движением.
— Ты пытаешься вывести меня из себя. Это не сработает, дитя. Ты должна бы знать к настоящему времени, что я — мастер манипуляции, в то время как ты — просто дочь шлюхи. Что удивляет меня — так это то, что твой муж позволяет тебе возражать в ответ. Я думал, что он держит тебя на более коротком поводке, чем я.
Я резко сворачиваю, чтобы избежать большой выбоины; глаза моего отца прикованы к моему лицу, так что он видит в моём маневре испытание его терпения.
Одним быстрым движением он перемещает пистолет от моей головы и толкает его между моими бёдрами, грубо вжимая твердый металл в мою наиболее чувствительную плоть.
— Не пытайся обдурить меня, Фей. Ты понятия не имеешь, каким способом я могу уничтожить тебя. Смерть будет сладким освобождением от ужасов, которые я могу причинить твоему телу. Такой позор, что я отдал Коулу твою невинность. Он не заслужил получить такой ценный дар.
Я пытаюсь сохранить нейтральное выражение лица, но всё же, так или иначе, выдаю себя.
— Ого, разве это не захватывающее развитие событий, — он наклоняется и начинает поглаживать сталью пистолета вверх и вниз по моим половым органам. — Коул Хантер всё же отказался пролить твою девственную кровь. Как бессильно с его стороны и как же восхитительно для меня.
Я сильно сжимаю свои бёдра вокруг его руки с пистолетом, неспособная переварить гадость происходящего, пытаясь отстраниться от его мерзкого прикосновения.
— Убери свои грязные руки от меня.
Он смеется ещё раз.
— О, ты говоришь, как своя мать. Она частенько умоляла меня о моём члене вместо вещей, которые я предпочитал использовать, чтобы трахать её.
У меня сводит в животе, желчь ползет вверх по моему горлу при мысли о том, что приходилось выносить моей матери. Её смерть, как теперь я вижу, освободила её. Я молюсь, чтобы мой конец стал бы тем же самым и для меня.
— Как же мы повеселимся, дитя. Только представь, у меня есть вся оставшаяся жизнь только для тебя. Коул может забрать «Багряный крест», поскольку я думаю, что удерживаю кое-что, являющееся самым дорогим для него. Тебя.