Выбрать главу

Пребывающего во временной отключке коллегу посадили в дверном проеме, подперли мешком с цементом и всунули в руки короткую доску которую издалека можно было принять за автомат.

– Нормально. – Соловец отошел на два десятка шагов и визуально оценил проделанную работу. – Сойдет.

Сержанты, начальник ОУРа, судмедэксперт и водитель двинулись вверх по лестницам, раз в минуту перекликаясь рублеными фразами из непечатной лексики. Смысл фраз заключался в том, что “подвергшийся сексуальному насилию в извращенной форме” и, вероятно, “нетрадиционно ориентированный” подозреваемый пока не обнаружен.

Но на седьмом этаже ситуация кардинально изменилась.

Шедший первым смельчак Пенек получил удар из-за угла трехкилограммовым бумажным пакетом с алебастром и, сплошь покрытый белым порошком, кубарем покатился вниз по лестнице, увлекая за собой пузатого сержанта и Недорезова.

Опытный Соловец подпрыгнул, когда ему под ноги свалился клубок тел, приземлился на чье-то лицо, оттолкнулся обеими ногами и запрыгнул на лестничную площадку, оставив позади себя набирающие скорость тела.

Котлеткин, сержант и Недорезов прокатились по ступенькам и врезались в стену.

Вверх взметнулось облако алебастра.

Майор не стал ждать, когда коллеги выберутся из кучи-малы, выдернул из кобуры штатный ПМ и, не подозревая о том, что обойма пистолета пуста, бросился догонять рослого подозреваемого, улепетывающего по захламленному коридору.

Беглец миновал пустую лифтовую шахту, перепрыгнул через штабель готовых к укладке половых досок и оказался в большом помещении с двумя выходами, один из которых надежно перекрывал старший наряда ППС. Пэпээсник, увидев небритого хулигана, навел на него ствол АКСУ. Со стороны второго дверного проема приближался тяжело дышащий начальник ОУРа.

– Стоять! – рявкнул главный пэпээсник и передернул затвор.

Подозреваемый метнулся сначала вправо, затем влево, заполошно закрутил головой, повернулся вокруг оси и сделался бледным.

– На колени и руки за голову! – приказал суровый, но справедливый сержант.

Соловец решил поддержать товарища и пальнуть в потолок, но вместо грохота выстрела пистолет издал пошлый пустой щелчок.

“Упс! Осечка…” – подумал смущенный майор.

Небритый подозреваемый хитро усмехнулся и попер на сержанта, справедливо полагая, что и у того магазин пуст, как флакон одеколона, после того как побывал в руках привокзального бомжа.

– Не подходить, твою мать! – взвизгнул старший наряда ППС, отступая назад.

– Федеральное бюро национальной безопасности! – неожиданно гаркнул бритоголовый верзила и продемонстрировал сержанту книжицу в ярко-голубой обложке с золотым тиснением как снаружи, так и внутри.

Пэпээсник приоткрыл рот, соображая, что бы сие означало.

Но Соловец справедливо рассудил, что сотрудник серьезной конторы вряд ли станет носиться по недостроенному дому и швыряться унитазами в милиционеров. Он тихо подкрался сзади к отвлекшемуся подозреваемому и отоварил того обрезком доски по затылку.

Метатель унитазов ничком свалился на бетонный пол.

Майор вытащил из разжавшейся руки удостоверение в голубых корочках и раскрыл.

С фотографии под крупной надписью “Агент национальной безопасности” скалилось лицо подозреваемого.

– Он. – Сержант заглянул Соловцу через плечо. – Точно он. У-у-у, гаденыш! – Пэпээсник ткнул бритоголового носком сапога в бок и вытащил дубинку, дабы обстучать тело на предмет выявления оружия, иных посторонних предметов и тяги к сопротивлению бравым стражам законности.

– Не бейте его! – В одном из оконных проемов появился маленький носатый человечек с серьгой в ухе и в перепачканном бежевом костюме. – Не надо! Я сейчас все объясню!

* * *

Вопли бывают разные.

Одни – глубоко несчастные; так кричит поскользнувшийся по дороге из магазина гонец, глядя на осколки заветной бутылки. Другие – возмущенные; эти принадлежат задержанным взяткополучателям, умудрившимся выкинуть в окно пачку меченых купюр, прежде чем в кабинет ворвались оперативники. Третьи – безысходные, исходящие от забулдыг, заблудившихся среди мусорных бачков. Бывают вопли деловитые, издаваемые бравыми чинами охраны правопорядка при работе спецсредствами ДР-1, именуемыми в народе “демократизаторами” [Специзделие ДР-1 (аббревиат.) – дубинка резиновая]. Встречаются вопли страстные (без комментариев: допрос – штука тонкая).

И так далее, и тому подобное.

Но ни с одним из перечисленных восклицаний невозможно сравнить голос возмущенного руководителя, тем паче достигшего определенных командных высот.

Раскрывая рот на ширину ружейного приклада, любой мало-мальски нормальный полковник в состоянии построить полк и повести его торжественным маршем на строительство собственной дачи либо на прополку огорода.

От крика какого-нибудь московского генерала седеют даже во Владивостоке, а ораторское искусство сынков отдельных чиновников, продолжающих карьеру во главе целых регионов, служит неистощимым энергетическим источником не только для разномастных пародистов, но и для всей страны.

– Сто-я-а-ать!!! – разнесся над городком требовательный рык, от которого конвоиры вытянулись во фрунт, а задержанные просто оцепенели.

В их направлении, грозно размахивая кулаком и сбиваясь с шага на бег, двигался старший офицер. На высокой тулье его фуражки хищно распростер крылья двуглавый коронованный орел, рукав парадного кителя украшал яркий шеврон с триколором, а на груди тревожно позвякивали многочисленные награды, среди которых выделялся массивный крест с российским гербом.

Сержант, как старший патруля, первым пришел в себя и поспешил навстречу грозному высокоблагородию, чьи погоны украшали два просвета.

– Ваше высокобла-а-ародие, – начал было докладывать служивый, но старший офицер только махнул рукой и, пытаясь отдышаться от быстрой ходьбы, прохрипел: