Она проснулась в слезах посреди ночи.
– Тихо, тихо, – ласково приговаривал знакомый голос. Прохладная рука гладила ее лоб.
– Эмилия!
Клео рывком села в постели, сообразив, что сестра пришла ее утешать. В комнате царили потемки, но и они не могли скрыть, какой изможденной и бледной выглядела Эмилия. Клео разглядела даже темные круги у нее под глазами.
– Что ты тут делаешь? Тебе в кровати надо лежать!
– Как я могла остаться в стороне, узнав, что моя маленькая сестричка наконец-то вернулась? – очень серьезно ответила Эмилия. Потом забралась к ней под одеяло. – Отец все рассказал, Клео. Мне так жаль… насчет Теона…
Клео открыла рот, но долгое время не могла выдавить ни звука.
– Это я виновата… – произнесла она наконец.
– Ты не должна так думать.
– Если бы я не сбежала, ему не пришлось бы ехать за мной. Он теперь был бы жив!
– Это его долг – защищать тебя. И он исполнил его с честью. Он тебя спас.
– Но я его – нет, – еле слышно выдохнула Клео.
– Знаю… – Эмилия обняла ее, давая выплакаться, вот только слезы младшей сестры лились и лились без конца. – И я понимаю, каково тебе теперь. Когда я потеряла Симона, думала, что тут и мне настанет конец…
– Ты его в самом деле любила.
– Всем сердцем! – Она погладила Клео по голове. – Что ж, оплакивай Теона. Храни память о нем. Благодари его за жертву, которую он принес ради тебя. Помяни мое слово: придет день, когда боль начнет утихать.
– Нет, она никогда…
– Сейчас все для тебя слишком свежо. Поэтому кажется, будто горе никогда не выпустит из когтей твое сердце. – Эмилия на мгновение крепко стиснула зубы. – Но ты должна быть сильной, Клео. Грядут нелегкие времена.
У Клео сразу заболело в груди.
– Война…
Эмилия кивнула:
– Король Гай хотел, чтобы отец без боя отдал ему Оранос. Обещал совершить над тобой жуткие вещи, если мы будем противиться…
От одной мысли о чем-то подобном Клео затрясло. Эмилия придвинулась ближе.
– Строго между нами, – сказала она. – Что-то подсказывает мне, что отец выполнил бы все требования короля Гая, лишь бы не поздно оказалось отстоять твою жизнь.
– Он бы не сделал этого. В Ораносе живет так много людей, он не мог так просто выдать их лимерийцам…
– И пелсийцам. Пелсию и Лимерос объединила ненависть к нам.
– За что же они так нас невзлюбили?
– Это все зависть, – тихо проговорила Эмилия. – Им кажется, что мы очень богаты. И тут они правы. Мы действительно живем в изобилии.
Клео трудно выдохнула. Получается, она своими действиями чуть не довела королевство до погибели.
– В моей поездке очень многое было неправильно, но все же я не совсем сожалею о ней. Я пыталась тебе помочь…
– Знаю. – Губы Эмилии тронула улыбка, тихая и печальная. – Я понимаю, что ты пустилась на это ради меня. Я тебя за это очень-очень люблю. Но думаю, что теперь даже Хранительница не смогла бы помочь мне. И вообще, Хранители, по-моему, не более чем легенда…
– Они реальны!
– Ты видела хоть одного?
Клео помялась:
– Нет. Но там я встретила одну женщину, ее звали Эйрин, и она рассказала такое, чего я раньше никогда не слыхала. О волшебнице и охотнике, о Хранителях… Ты, например, знаешь, что богини изначально были Хранительницами, которые похитили Родичей и удалились из Убежища в добровольную ссылку? И вот теперь Хранители ждут рождения следующей настоящей волшебницы, которая приведет их к спрятанным Родичам и возродит магическое могущество, пока оно совсем не угасло. Невероятная история!
Эмилия продолжала улыбаться.
– И очень смахивает на волшебную сказку, – проговорила она.
– Это не сказка, а быль, – настаивала Клео. – Будущие богини похитили Родичей и поделили между собой, но власть рассорила их. А до тех пор Западное Царство было едино. Мы все когда-то дружили…
– Но не теперь. Лимерийский король люто ненавидит отца и хочет стереть его в порошок. Еще не взойдя на трон, он уже мечтал прибрать к рукам его земли. Его отец был добрым королем, стремился только к миру. Король Гай рад будет залить земли вне пределов своих границ океанами крови, лишь бы добиться власти, которой жаждет…
Клео перевела дух.
– Его сын – злобная тварь, чуждая милосердия. Если еще раз увижу – точно убью!
Забота на лице Эмилии сменилась чем-то похожим на восхищение.
– В тебе столько решимости, столько страсти! И такая сила…