– И ты предоставишь ей поддержку? Или тоже горлышко перережешь?
Король улыбнулся – очень холодно, надо сказать, – и обнял сына за плечи.
– Нет, правда, сын мой… Шестнадцатилетней девочке? Горлышко? За какое же чудовище ты меня принимаешь?
Тут что-то привлекло внимание принца. Он вгляделся и увидел, что веки Люции затрепетали. У него перехватило дыхание… Однако мгновение минуло, за ним еще и еще… и ничего больше не произошло. Король крепче сжал плечо сына, словно поняв наконец, какое глубокое горе тот переживал.
– Все будет хорошо, сын мой. Дай время, и она очнется. Это не навсегда.
– Почем тебе знать? – придушенным голосом выговорил принц.
– Потому что ее магия по-прежнему при ней, да и мне она еще нужна, чтобы отыскать Родичей… – Король уверенно кивнул, лицо у него хранило самое серьезное выражение. – Ступай, Магнус. Я сам с ней посижу.
– Но, отец…
– Я сказал: ступай.
Тон, каким это было произнесено, сомнений не оставлял. Магнус понял: уговоры бессмысленны.
Он отошел от кровати и угрюмо посмотрел на короля:
– Я вернусь…
– Не сомневаюсь.
Магнус вышел за дверь и прислонился спиной к стене в коридоре снаружи. Ему точно кинжал в сердце всадили. Если Люция не очнется, значит он навеки ее потеряет. Лишится единственного существа во всем этом мире, которое любил. И которое любило его…
Колени принца подломились. Он ощутил на лице какую-то сырость и даже руку к нему поднес: никак кровь пошла?..
Он тихо выругался, поняв, что плачет. И кромешным усилием осушил слезы, молча поклявшись, что они будут самыми последними в его жизни. Отныне – никакой слабости. Отныне – лишь сила…
Оранос
Король Гай стоял на балконе оранийского замка, глядя на тысячную толпу, собравшуюся – или собранную – послушать его речь о победе.
Люди жутко боялись и его самого, и его войска, окружавшего их со всех сторон. Они только и ждали, чтобы в какой-то миг разразилась беда. Клео стояла в толпе, чуть приподняв спадавший на лицо капюшон плаща, и видела: ненавистный ей человек произносил свою ложь, давал фальшивые обещания и улыбался при этом.
Ее силы были на исходе. Весь день и всю ночь она пряталась в темных закоулках дворцового городка, через каждый шаг шарахаясь от бесчисленных лимерийских охранников. По счастью, на девочку-подростка никто особого внимания не обращал.
Порой накатывало беспросветное отчаяние, и тогда Клео трогала рукой перстень, что вручил ей отец. Кольцо, доставшееся матери от волшебницы Эвы. Украшение, которое станет символом ее, Клео, духовной силы в нынешнем горе.
Ее королевство отобрали враги. Ее родные умерли или были убиты. Она осталась совершенно одна… Тем не менее Клео не чувствовала в себе готовности к бегству. Она уже знала, что Ник и Мира не успели вовремя выбраться из дворца и король Гай предоставил им свое, с позволения сказать, великодушное гостеприимство. Теперь они стояли рядом с ним на балконе в качестве оранийских представителей. Брат и сестра выглядели бледными и очень несчастными, но держались со всей храбростью, какую только могли позволить себе в нынешнем положении.
То, что ее друзья живы, само по себе уже давало Клео некоторую надежду: вдруг удастся освободить их? Она понимала, что без их помощи ей навряд ли удастся исполнить последнюю волю отца. А он завещал восстановить попранную справедливость. Вернуть Ораносу прежнюю славу…
Клео запрещала себе даже думать о возможности неудачи.
Неожиданно девушка щекой почувствовала чей-то взгляд, как жаркое прикосновение. Она осторожно повела глазами налево… и у нее перехватило дыхание, ибо там, всего в нескольких шагах и точно так же кутаясь в плащ, стоял Йонас Агеллон. Клео едва успела подумать о том, что он, чего доброго, сейчас укажет на нее и тревогу поднимет, – но тут Йонас поднял руку и прижал указательный палец к губам.
Юноша, который похитил Клео и засадил под замок, после чего сообщил о ее местонахождении принцу Магнусу, чтобы тот увез ее в Лимерос и сделал заложницей, – этот самый юноша сейчас призывал к тишине, скрытности и спокойствию.
Ну и дела!
Клео замерла на месте, Йонас же начал тихо-тихо двигаться сквозь толпу, пока не оказался непосредственно у нее за спиной.
– Я тебе ничего плохого не сделаю, – шепнул он ей на ухо.
Она медленно повернулась к нему:
– Хотела бы я тебе тем же ответить… – И чуть заметно кольнула его острием кинжала в живот.
К ее удивлению, Йонас не слишком встревожился. Напротив, у него даже хватило самообладания криво усмехнуться.
– А ты молодец…
– Повтори это, когда кровью истекать будешь.
– Вряд ли такое случится, – сказал Йонас. – Тебе не надо тут оставаться, ваше высочество. Нужно уходить, и немедленно.