– Пожалуй. Приходи в мои покои, когда я удалюсь на ночь.
Ее щеки вспыхнули, она улыбнулась с притворной застенчивостью:
– Конечно, мой принц.
Оставив часовню, Магнус пошел в направлении зала, где его отец собирал узкий круг приближенных. Малый зал находился в нижнем этаже дворца, рядом с большим. Магнус не стал прислушиваться у двери, он просто вошел.
В комнате находилось с дюжину мужчин. Все немедленно обернулись к нему.
– Прошу извинить меня, – сказал он. – Я, быть может, некстати?
Как ни любил он притворяться тенью, бывали случаи, когда следовало в полный голос заявить о себе. Тем более что он только сегодня как следует осознал, до какой степени его раздражало назойливое присутствие Тобиаса. Кажется, следовало без промедления упрочить свое положение как принца и наследника отцовского трона!
– Это, – сказал король Гай со своего кресла на возвышении (он всегда предпочитал находиться на ступеньку выше окружающих), – мой сын. Принц Магнус Лукас Дамора.
Как ни странно, вместо возмущения по поводу неожиданного вторжения Магнуса на губах короля обозначилась лишь задумчивая улыбка. А вот Тобиас очень зло смотрел на него, рассерженный как бы за себя и за короля разом.
– Для нас большая честь познакомиться с принцем, – прогудел низкий мужской голос, и Магнус посмотрел налево. – Я Хьюго Базилий, вождь Пелсии.
– Это честь и для нас, вождь Базилий, – ровным голосом ответствовал Магнус. – Добро пожаловать в Лимерос!
– Присоединяйся к нам, сын мой, – сказал король.
Магнус проглотил едкое замечание, что, дескать, не припоминает полученного ранее приглашения… И уселся за стол напротив вождя и четверых его людей.
Вождь выглядел величественней, чем Магнус мог бы ожидать, учитывая крестьянскую репутацию его народа и то, что в Пелсии не было ни среднего, ни высшего класса, лишь разные степени бедности – особенно последние несколько поколений, когда страна начала увядать.
Даже сидя, Базилий выглядел далеко не крестьянином. Он был рослым и широкоплечим, с длинными темными волосами, уже тронутыми сединой. Загорелое лицо избороздили морщины, в темных глазах светился живой и проницательный ум. На нем была великолепно сшитая одежда из кож, отделанная мехом серебристой лисы. Настоящий король, кто бы мог подумать!.. И похоже, Базилий в своем затворничестве был не слишком подвержен тяготам, обрушившимся на пелсийское простонародье.
– Наверное, – спросил Базилий, – стоит посвятить вашего сына в то, о чем здесь говорилось?
– Конечно, – кивнул король Гай. Он по-прежнему не спускал глаз с принца.
Даже не глядя на отца, Магнус ощущал его взгляд: от него так и горел шрам на щеке. Принц старался держаться непринужденно, но по спине сбежала холодная капелька пота.
Король Гай был раздражителен и нетерпелив, и Магнус не понаслышке знал, каким могло быть наказание для того, кому случалось зайти слишком далеко. Зримое свидетельство тому – его шрам.
Мало ли что он говорил младшей сестре… Он отлично помнил, как обзавелся им.
Десять лет назад король Гай и королева Альтия отправились в Оранос с высочайшим визитом и взяли его с собой. Тамошний дворец казался особенно богатым и полным роскоши по сравнению с суровыми и строгими интерьерами лимерийского замка, и очень скоро маленький Магнус поддался обычному детскому любопытству. Улизнув из пиршественного зала, отправился в одиночку исследовать дворец. Когда на глаза ему попалась коллекция красивых, богато отделанных кинжалов, мальчику ужасно захотелось стащить один – весь золотой, украшенный сапфирами и изумрудами. В Лимеросе ведь не водилось такого изящного и радующего глаз оружия. Мечи и кинжалы его родины были практичными и простыми – сплошь железо и сталь. И Магнус очень уж возжелал красивый кинжальчик. За все семь лет своей жизни ничего так сильно еще не хотел.
Отец увидел его, когда он вытаскивал кинжал из витринки. Король страшно разгневался, что его наследник унизился до воровства, способного поставить несмываемое пятно на чести семьи. И ударил сына, причем постарался, чтобы взятый без спросу кинжал сам покарал мальчика.
Он выхватил его из рук Магнуса и чиркнул клинком по лицу ребенка.
Гай, конечно, тотчас раскаялся в своей вспышке, приведшей к насилию и крови. Однако вместо того, чтобы немедленно помочь Магнусу и перевязать рану, король опустился перед сыном на колено и заговорил негромко, но очень грозно. Кровь мальчика капала на блестящий мраморный пол, а отец самым хладнокровным образом угрожал убить и самого Магнуса, и его мать с маленькой сестренкой, если принц когда-нибудь кому-нибудь расскажет о том, каким образом поранился.