– Йонас Агеллон.
Теон выпустил пропыленную рубашку Ника, посмотрел на свои руки и увидел, что они дрожат. Еще бы ему не помнить этого имени. Йонас! Парень, который грозился убить ее. Клео еще потом кошмары с его участием снились. А когда пришел час беды, его, телохранителя Теона, не оказалось рядом.
– Ее убьют, – выговорил он. – Если уже не убили. Это я виноват…
– Я знаю, где она, – сказал Ник.
Теон навострил уши:
– Точно знаешь?
– Вчера мне повезло, – сказал Ник. – Я шатался по окрестностям, все разузнавал про Йонаса и его семью. Выяснил потихоньку, где его сестрица живет… У них поблизости пастбище и на нем хлев для скота. Я думаю, там-то ее и держат.
У Теона перехватило дыхание.
– Думаешь? Или знаешь наверняка?
– Наверняка – нет, потому что своими глазами ее не видел, но хлев охраняют. Раз в день туда заходит женщина с подносом еды и кувшином воды, а когда выходит, на подносе у нее пустая посуда. Я и ушел-то оттуда только потому, что решил послать весточку… ну… в общем, тебе. А ты – вот он!
В сердце Теона затеплилась крохотная искорка надежды.
– Показывай хлев, – сказал он. – Немедленно!
За три дня плена Клео твердо усвоила одно – Фелиция Агеллон ненавидела ее ничуть не меньше, чем Йонас. Но, невзирая на это, молодая женщина тщательно выполняла указания брата и каждый день приносила Клео еду – черствый ржаной хлеб и колодезную воду. Проглотить это принцессе удавалось лишь при посредстве толики меда.
В самый первый раз, глядя на хмурую Фелицию сквозь сумерки холодного, не слишком просторного хлева, куда свет проникал только через крохотное рваное отверстие в потолке, Клео опасливо принюхалась к принесенной воде.
– Небось отравлено?..
– А что, у меня нет на это причины?
Клео хотела заспорить, но вовремя прикусила язык.
– Есть, вообще-то…
Несколько мгновений Фелиция продолжала мрачно смотреть на нее, потом сказала:
– Яда здесь нет. Йонас хочет, чтобы ты жила, хоть я и не возьму в толк почему.
Тем не менее в тот раз Клео предпочла терпеть голод и до последнего не притрагивалась к еде и питью. Теперь она проводила свои дни, пытаясь дремать на ворохе соломы, потягивая воду и с усилием грызя жесткие корки. Такого громадного отрыва от привычной роскоши принцесса никогда еще не испытывала.
Она пыталась перегрызть веревки, стягивавшие ее запястья, но ничего не получилось. Впрочем, даже если бы она и избавилась от пут, цепь на лодыжке продолжала бы удерживать ее, и тут уж ничего не поделаешь. А еще хлев запирался снаружи, и его стерегли…
Единственное, что Клео могла предпринять, – это запретить себе думать о сестре, отце и Теоне. Она была мышью в мышеловке, лишенной возможности сбежать и вынужденной беспомощно ожидать, когда появится кот.
Она ждала…
И ждала…
Ей казалось, минула вечность, хотя позже Клео вычислила, что прошло чуть более трех суток. Однако настал миг, когда снаружи донеслись новые звуки. Крики. Пыхтение. Шлепки ударов…
А потом – стук в дверь.
Страх заставил принцессу съежиться и замереть. Вот в дверь стукнули снова, уже громче. Прозвучали приглушенные голоса. Клео затаила дыхание и подумала о том, что следует набраться храбрости и с достоинством встретить любой ужас, который сейчас ворвется через порог.
Потом до нее дошло, что находившиеся снаружи – кто бы там ни был – не стучат в дверь, а пытаются ее высадить. Вот наконец им это удалось, и створка распахнулась вовнутрь. Клео заслонила глаза от яркого солнечного света, хлынувшего в проем.
Когда оттуда к ней шагнул Теон, у потрясенной принцессы невольно раскрылся рот, а сердце рванулось вон из груди.
– Вот, что я говорил? – с торжеством проговорил Ник. – Она тут!
– Есть здесь кто-то еще? – требовательно спросил Теон.
Клео не сразу сообразила, что он обращался к ней. Судорожно сглотнула, умом понимая, что надо прекращать таращиться на нежданных спасителей и разумно отвечать им, но… ничего не могла с собою поделать.
– Я… что? Здесь?.. Нет, никого, кроме меня… Только охрана снаружи…
– О ней я уже позаботился.
Ник бросился к принцессе и схватил ее за плечи:
– Клео, ты в порядке? Этот дикарь не тронул тебя?
У него на лице была такая искренняя забота, что глаза Клео наполнились слезами.
– Со мной все хорошо… Он ничего мне не сделал…
Ник шумно выдохнул и крепко обнял ее:
– Я чуть с ума не сошел…
Теон помалкивал, но, когда Ник выпустил Клео, телохранитель тотчас оказался подле нее. Лицо у него было такое, что принцесса опять съежилась и едва не поползла прочь.
– Теон, я…
Он поднял руку:
– Не хочу ничего слышать. С тобой все хорошо – и хватит об этом.