— Так что, Клео? — первым начал он, потому что время шло, а она все молчала.
Принцесса призвала на помощь все свое мужество и повернулась к нему лицом. Она-то отчаянно надеялась, что этот разговор сможет унять ее чувство вины и положить конец еженощным кошмарам. Ей так хотелось, чтобы Эрон объяснил и как-то оправдал свои действия. Чтобы они обрели в ее глазах хоть какой-нибудь смысл…
— Я без конца думаю о том, что случилось с сыном виноторговца, — наконец проговорила она… и заморгала, с изумлением обнаружив, что ее глаза, оказывается, наполнились слезами. — А ты?
Его взгляд посуровел.
— И я тоже, конечно.
— И что ты… чувствуешь? — спросила она и затаила дыхание.
У Эрона на скулах выкатились желваки. Он выбросил недокуренную сигару за дверь и ладонью разогнал висевший в воздухе дым.
— Я чувствую внутренний разлад…
Клео испытала колоссальное облегчение. Раз уж ей предстояла помолвка с Эроном, она хотела убедиться, что они о многом придерживаются одного мнения.
— Мне кошмары снятся, — сказала она. — Каждую ночь!
Он спросил:
— Ты имеешь в виду угрозу брата?
Клео кивнула. Даже сейчас ей казалось, будто Йонас Агеллон сверлит ее взглядом. Никто и никогда еще не смотрел на нее с такой необузданной ненавистью.
Она сказала:
— Не следовало тебе убивать парня…
— Но он же бросился на меня! Ты сама видела!
— Да, но он был безоружен!
— А его кулаки? И ярость? Он меня на месте придушить был готов!
— Теон бы этого не допустил.
— Теон?.. — непонимающе нахмурился Эрон. — А-а, тот стражник! Слушай, Клео, я понимаю, ты очень расстроена. Но что случилось, то случилось, и отменить это нельзя. Лучше просто выкинь из головы.
— Я бы и хотела, но не могу. — Она судорожно вздохнула. — Я так не люблю смерть…
Эрон рассмеялся. Клео глянула на него, и он тотчас посерьезнел.
— Приношу извинения, но ты так выразилась… Понятно, не любишь смерть. А кто ж ее любит? Это штука очень грязная и неприятная, однако она происходит. И достаточно часто.
— Но тебе же хочется, чтобы этого не случалось?
— Что ты имеешь в виду? Смерть того крестьянского сына?
— Его звали Томас Агеллон, — тихо проговорила она. — У него было имя. И жизнь. И семья. Я помню, он весело смеялся, подходя к отцовскому лотку. Собирался праздновать свадьбу сестры… Помнишь, какое выражение было у нее на лице? У бедной девушки просто все рухнуло! Эта ссора вообще не должна была начаться. Если вино тебе и вправду понравилось, следовало заплатить Сайласу Агеллону пристойную цену…
Эрон прислонился плечом к стене у двери.
— Ох, Клео, только не рассказывай мне, будто подобные вещи тебя и вправду волнуют.
Она нахмурилась:
— Еще как!
Он закатил глаза:
— Я тебя умоляю. Заработки пелсийского виноторговца!.. С каких это пор тебя занимает подобная чепуха? Ты же принцесса Ораноса. Девушка, у которой есть все! А чего нет — только пальчиком укажи, и тотчас принесут!
Клео была не вполне уверена, что это имело отношение к ценам на вино на рынке в пелсийской деревне.
— Значит, вот как ты меня видишь? — спросила она.
Эрон ответил:
— Я вижу тебя такой, какая ты есть. Красивой принцессой. И мне очень жаль, что я не так надрываюсь из-за того случая, как тебе хотелось бы. Я его убил. Так уж вышло. Сделал то, что должен был в тот момент сделать, и не жалею о своем поступке. — Его взгляд стал очень жестким и острым. — Я действовал, повинуясь инстинкту. Много раз бывал на охоте, но в этот раз все оказалось по-другому. Я никогда еще не отнимал человеческой жизни. И никогда прежде не чувствовал себя настолько могущественным…
Клео содрогнулась от отвращения.
— Как ты можешь так хладнокровно об этом говорить?
Он смотрел на нее совершенно спокойно.
— А ты бы предпочла, чтобы я соврал, будто у меня тоже кошмары? Это помогло бы тебе избавиться от чувства вины?
Клео поняла, что получила ровно то, чего и хотела. Она так и сказала ему:
— Мне нужна правда.
— Я и сказал тебе правду. Поблагодари меня за нее, Клео. Очень немногие здесь говорят истину, даже когда их просят об этом.
Эрон был красив. Он происходил из благородной семьи. Был остроумен и вообще семи пядей во лбу.
И она испытывала к нему ни с чем не сравнимое неприятие.
Она просто не могла пойти за него замуж. Ни под каким видом!
Клео исполнилась той решимости, которую называют стальной. А ведь до поездки в Пелсию готова была уступить воле отца и позволить ему принять решение о помолвке вместо нее. Он ведь как-никак был королем…
Она спросила Эрона:
— Ты слышал что-нибудь о планах моего отца?
Эрон наклонил голову, не спуская глаз с ее лица:
— Быстро же ты тему меняешь…
— Быть может.
— Мне жаль, что ты так расстраиваешься из-за того случая в Пелсии.
Он выговорил это без всякого чувства, что называется, глазом не моргнув. Вероятно, ему было слегка не по себе из-за ее расстройства, но сам он не ощущал никакого раскаяния. И его не преследовало эхо угрозы, которую выкрикнул брат погибшего парня.
— Спасибо, — сказала она.
— А теперь насчет того, слышал ли я о планах твоего отца, — сказал Эрон, сложил руки на груди и неторопливо обошел Клео кругом, отчего она вдруг почувствовала себя ланью, попавшейся на глаза голодному волку. — Твой отец — король. У него множество планов…
— Я имею в виду те, которые касаются тебя и меня, — просто ответила Клео, поворачиваясь, чтобы видеть его глаза.
— Насчет нашей помолвки?
Она напряглась.
— Именно.
— Как по-твоему, когда он объявит о ней?
У Клео сбежала по спине капелька холодного пота.
— Не знаю.
Эрон кивнул:
— Вижу, это стало для тебя потрясением.
Она снова судорожно вздохнула:
— Мне всего шестнадцать…
— Согласен, ты слишком молода для такой перемены.
— Ты нравишься моему отцу.
— Причем взаимно, — ответил Эрон и склонил голову к другому плечу. — И кстати, Клео, если вдруг забыла, позволь напомнить: ты тоже нравишься мне. Можешь не сомневаться, если именно это тебя волнует.
— Дело не в этом.
— А чему ты, собственно, удивляешься? Все кругом давно уже говорят, что нас с тобой рано или поздно поженят.
— Стало быть, тебя все устраивает?
Он пожал плечами и смерил ее довольно-таки хищным взглядом.
— Очень даже.
«Скажи это, Клео! Хватит уже тянуть!»
Она прокашлялась.
— А я вот не уверена, хорошая ли это идея.
Он перестал кружить.
— Не понял?
— Я про нашу женитьбу. Мне кажется, это как-то неправильно. По крайней мере, сейчас. Да, мы друзья, тут никакого сомнения. Но мы не…
В горле у нее пересохло. На мгновение отчаянно захотелось вина. Любого — только чтобы мир снова сделался солнечным и полным чудес.
— Не влюблены? — подсказал Эрон.
Она заморгала и кивнула, опустив глаза к плиткам мозаичного пола.
— Даже и не знаю, что сказать.
Она подождала, желая, чтобы Эрон что-то ответил и тем помог ей избавиться от внутреннего напряжения, но он стоял молча, и в конце концов Клео отважилась на него посмотреть.
Он задумчиво морщил лоб.
— Значит, ты хочешь просить отца не объявлять ни о чем, так?
Клео трудно сглотнула:
— Если мы оба согласны, что не надо, его проще будет убедить, что… что сейчас не время.
— Это из-за происшествия в Пелсии, я правильно понимаю?
Она посмотрела ему в глаза: