Власть над людьми. С начала эпохи Просвещения голубая кровь взволновалась в жилах королей. До власти добрались те, кто, как писали в печати, не признавал святость королевской власти. «Да здравствует революция!» — или пусть лучше не здравствует, если оказалось, что ваше имя Мария-Антуанетта Позже в истории средства массовой информации научились создавать или убивать королей, как в случае Каролины Брауншвейгской, королевы Англии XIX века, и Дианы Спенсер, покорительницы сердец XX века.
И вот мы добрались до XXI века. Есть ли обреченные королевы среди нас? Несомненно! Хоть мы и отказались от гильотины (которой в последний раз пользовалось французское правительство в 1977 году), обреченные королевы все еще живут и умирают. В наши дни они, может быть, не так заметны, как когда-то. Может быть, в их жилах уже не течет королевская кровь. Корона полагается по этикету лишь для красных ковровых дорожек, ведь современные обреченные королевы скорее оденутся в свой лучший деловой костюм или платье haute couture. Они могут входить в политическую династию, владеть богатствами всемирной корпорации и пользоваться всемирной известностью.
Как их узнать? На всякий случай, вот вам два примера, вырванные из заголовков новостей. Пока я все это писала, Беназир Бхутто, первая женщина-правитель исламской страны, была убита, едва приехав в родной Пакистан, чтобы вернуть власть, которой некогда обладала. И ходят слухи, что нынешний президент Пакистана и его сторонники могут быть ответственны за ее гибель. В Соединенных Штатах бывшая первая леди Хиллари Клинтон до сих пор выставляет свою кандидатуру на президентских выборах. Добьется ли она своего? Или ее главный помощник Билл обречет ее на забвение в предвыборной гонке?
Что бы вы ни думали о Клинтон или Бхутто, есть один момент, с которым мы все согласимся: их принадлежность женскому полу сейчас, как и прежде, считается недостатком в гонке за властью.
Грустная реальность заключается в том, что опасность резко возрастает до критического уровня, когда в голове, увенчанной короной, не хватает Y-хромосомы. Почему среди правителей мужского пола меньше обреченных?
Несмотря на то что короли тоже бывали беззащитны во время политических смут — спросите об этом Людовика XVI, обезглавленного супруга Марии-Антуанетты, — в большинстве своем мужчины дергали за ниточки власти при дворе. Тем самым любая женщина, опасно приблизившаяся к вершине власти, представляла собой угрозу, которую необходимо было устранить. Обычными способами избавиться от мешающей супруги правителя были отрубание головы, сжигание на костре, утопление, отравление, удар чем-нибудь острым, удушение, уморение голодом и вынужденное самоубийство.
Оправданиями этих смертей, как правило, служили религиозные разногласия, бесплодие или династическая вражда. А когда легкого способа избавиться от королевы не находилось, мужчины проявляли изобретательность. К примеру, чтобы получить право отрубить хорошенькую головку Анны Болейн, Генрих VIII обвинил ее в государственной и супружеской измене.
Женщины также были более уязвимы к страданиям плоти. Так как обычно дамы не участвовали в войнах, то племенную кобылку — потенциальную претендентку на престол — часто отправляли в опасное путешествие, чтобы сочетать браком. После свадьбы тяжелым испытанием были роды, после которых многие не выживали.
Нравится вам это или нет, мир принадлежит мужчинам. И потому обреченность королев вызывает у нас беспокойство при виде женщины у власти, даже в наши прогрессивные времена. Из подсознания всплывает мысль о том, что женщины, которые стремятся вырваться наверх, делают это на свой страх и риск.
В заключение хочу рассказать вам историю, которая уходит корнями в Вену, в мир счастливо сочетающихся браком Габсбургов. В те времена проводили бал-маскарад, на который приглашали весь свет. На балу королева танцевала с красивым джентльменом, чье лицо было скрыто под красной маской. Прошла ночь, и она безумно в него влюбилась, не ведая, что он был палачом, у которого выдалось свободное время, — королевская власть и смерть вальсировали, кружась в danse macabre[2]. Так уж повелось с тех пор, как была надета первая корона.