Но раскрасневшийся, дрожащий Синеоков кричал:
- Или он, или я!.. Или я, или он!.. Кто мне поручится, что мне с ним безопасно?.. Это - явный разбойник!.. Разбойник с большой дороги...
О. Леонид первый кинулся к Ване.
- Ну что?.. Как?.. Скажите, как?.. Ах, какой случай!..
И Синеоков, умолкший вдруг, и Хаджи, и Дейнека, - все столпились около Вани с виноватыми почему-то лицами.
- Отец... я думаю... ничего уж теперь... Отошел, - пробасил Ваня.
И Синеоков ему тут же:
- Я завтра же попрошу доктора, чтобы этого выкинуть вон!
- И я!.. И я тоже!.. Присоединяюсь!.. - тщательно выговорили о. Леонид, Дейнека и Карасек, точно Ваня и был доктор.
- Перед вашим батюшкой нам бы следовало извинить-ся! - протянул Хаджи, и тут же остальные:
- Непременно!.. Конечно, извиниться!
Но махнул Ваня шляпой, которую держал в руке:
- Что вы!.. Извиниться!.. И не думайте даже!.. Да и в чем именно вам-то извиняться?..
И тут же поспешно:
- А он... этот... где же?
- Иртышов?.. Здесь!
И услужливо открыли перед ним комнату Иртышова и столпились около двери, может быть ожидая с тайным интересом, как этот Сампсон без ослиной челюсти обойдется сейчас с рыжим "филистимлянином".
Но Ваня перед наседавшими пятью, улыбаясь неверно и бормоча неловко: "Наедине, господа, нам надо... Уж вы... подождите пока..." - затворил плотно за собою дверь и, чтобы не смущать Иртышова, оглядевшись, мирно уселся на стул и внимательно посмотрел на него, добродушно и с явным любопытством.
Похоже было на то, что Иртышов хотел выскочить из комнаты стремительно, но, увидев, что Ваня сел, остановился, присмотрелся к нему пытливо и тоже сел, только не на другой стул и не на кровать, а на широкий, во всю толщину каменной стены, подоконник.
Здесь все лицо его, небольшое, заросшее до середины скул рыжим волосом и со взлизами на лбу, было в тени и казалось иззелена-серым. Спиною он уперся в ручку шпингалета, а длинными руками тут же привычно обхватил острое левое колено, и так как Ваня (так показалось ему) очень уж долго разглядывал его, не начиная говорить, то он первый не выдержал и сказал вопросительно:
- Ну?
- Ну... дело ваше, конечно, скверно! - понизил Ваня свой густой голос, чтобы не слышали за дверью.
Иртышов достал папиросу, но так как спички лежали на его койке, а слезать с подоконника ему не хотелось, то он повертел ее в руках и спросил Ваню:
- В каких смыслах скверно?.. Уж не донести ли на меня желает ваш отец?
- Едва ли! - повел головою Ваня. - До-нес-ти?.. Что вы!.. Но вот приехать сюда еще раз... это он очень может!
- Предпочтет! Вы думаете?.. Дайте спичку, если есть.
- Думаю, что предпочтет... Спички?.. Нет у меня спичек.
Иртышов легко спрыгнул с подоконника, взял с койки свой коробок, закурил и лег снова, как лежал до Вани, левую руку заложив за голову.
- Когда же именно?.. Сегодня пожалует?
Ваня добросовестно подумал:
- Сегодня едва ли... Сегодня он будет исправлять картину.
- А завтра с утра я выпишусь!.. Черт ли тут!.. Хотя тут есть кое-какие удобства, но... неважно!
И Иртышов очень глубоко затянулся и потом весь заволокся дымом.
- Я думаю, вам и из города надо уехать, - еще больше понизил голос Ваня.
- Ну-у?!. Все-таки... донесет, значит?
- Нет, он доносить не будет, - это наверное, но-о...
- Понял!.. Там я какую-то видел... особу в белом... Она донесет?
- И она доносить не будет, но, знаете ли... как-нибудь стороной дойти может... Вообще, вам лучше уехать!
- У меня тут работа налаживается, - что вы?!. Отсюда я уйду завтра... А уж уехать из города, - дудки!
- Советую все-таки! - серьезно прогудел Ваня и добавил еще серьезнее: - По-моему, вы вообще никуда не годитесь... "Работа налажена"!.. Какой же вы "работник"?.. Вы и собой-то не можете владеть!.. Ну что это вы выдумали: картину... ножом?..
- Покушение с негодными средствами, - вы хотите сказать?
- Просто, - полнейшая чепуха!.. И на что же вы надеялись, - вот что хотел бы я знать!.. Пусть картина вам не понравилась...
- Мерзость! - вставил Иртышов скривясь.
- Шедевр, а не мерзость!.. Шедевр!.. Не ожидал я даже!.. Я не ожидал, - поняли?.. Но это - в сторону.
- Тем хуже, если она шедевр! - перебил Иртышов.
- Как тем хуже?.. Он взял труднейшие живописные задачи!.. Горжусь своим отцом!.. Молодчина!.. Но вот вы-то... вы-то... на что надеялись?.. Нет, мне серьезно вполне хотелось бы это знать!
- Что знать?
- Ну вот, вы изрезали картину... проткнули ножом в двух местах... А дальше?.. Что должно было произойти, по-вашему, дальше?
- А дальше... конечно, он должен был меня растоптать, ваш талантливый папаша... И до сих пор желания этого не потерял: ведь вы же сами сказали.
В это время он уже докурил папиросу и, длинно размахнувшись, бросил окурок к самой двери.
- Нет, право, - меня это интересует... как борца... Вы делаете прием, и должны ждать парада... Чего же вы именно ждали?.. На перочинный ножик надеялись?
- Вот именно!.. На ножик... Вы угадали.
И только тут, хлопнув себя по карману брюк и проворно обыскав карманы пиджака, он вспомнил, что выронил ножик, и добавил:
- Я его, кажется, потерял!
- Да-а... ножик остался там... в мастерской... Значит, на ножик вы не надеялись... И хорошо, что был тут я... и смог отца удержать... Вы думаете, - легко это было?.. Ого!..
- Ну, значит, на вас-то я и надеялся... На кого же больше?.. Не на попа же?
- Гм... Это вы серьезно?.. А если бы меня не было?
Очень внимательно смотрел Ваня, ожидая ответа.
- Я бы и не резал бы эту мазню... и только!
Тут Иртышов сделал широкий жест рукою от себя и влево, а правую ногу вздернул острым коленом вверх.
- Это вы... шутя говорите, - подался к нему Ваня.
- Нисколько!.. Если бы вас не было, и нас бы у вашего папаши не было... ведь так?
- А почему же вы... почему же вы не подумали, что я на вас тоже... вместе с отцом? - несколько оторопело даже прогудел Ваня.
Но Иртышов отозвался весело:
- Куда же на меня одного двух таких дядей?.. Неэкономично!.. На вас у меня безошибочный был расчет.
- На меня?.. Почему это? - еще больше оторопел Ваня.
- Во-от!.. "Почему"!.. Ведь вы же - наш квартирный хозяин!.. Прямой вам расчет был за меня вступиться... Теперь вот тихо-мирно можно все уладить, а уж ежели не вступились бы, - огромный мог получиться скандал... Я еще, когда вы на меня рычали, понял: себя оберегаете... свои карманные интересы.
- Понял тоже!.. А не боитесь вы, что вот сейчас я вас могу изувечить?.. Не отец уж, а я! - совсем шепотом уж и весь наклонясь к Иртышову, даже стул подвинув, сказал Ваня.
Но Иртышов только опустил правое колено, поднял левое и прищурился.
- Какой же в этом будет высочайший смысл?.. По-моему, - ровно никакого!
- Никакого?
- Решительно ни малейшего!
- Да... конечно... Но вы все-таки уедете?
- Отсюда?.. Думаю завтра это сделать.
- Нет, не только отсюда... а совсем!.. Из города уехать!
- Вы что?.. Губернатор?.. Высылаете?.. Вот сынишку нашего доктора хотят тоже выслать... власти высшие... А вы хотите меня...
Он привстал с кровати и вдруг докончил не в тон:
- А денег на дорогу дадите?
- Я чтобы денег?.. - изумился Ваня. - Как денег?
- А как я могу без денег уехать? - прищурился Иртышов. - По этапу если гонят, так и то на казенный счет... А раз в ваших интересах, чтобы я уехал...
- Да... нахальства у вас много! - вздохнул Ваня. - И много вам нужно?
- Чем больше, тем лучше... Тысячу, например...
- Та-ак!..
- Что?.. Разорительно?.. Небось, загребали деньги лопатой... на чужих лопатках... Ну, давайте, сколько можете...
Ваня, все еще продолжая смотреть на него очень внимательно, вынул из кошелька три золотых пятирублевки, подбросил их раза два на ладони и протянул Иртышову.
- Вы... что же это? - взял их и сделал движение бросить обратно Иртышов.