— В данный момент я как раз один из вас, — возразил я. — Я нахожусь на вашем корабле. И оказался здесь благодаря вам. И мне, в общем-то, больше негде быть. Вся моя рота погибла, и большей части других моих друзей тоже нет на свете. И, кроме всего прочего, как сказал один из вас, все мы люди. Черт возьми, меня ведь вырастили в лаборатории, точно так же, как и вас. По крайней мере тело. Я вполне мог бы оказаться одним из вас. Ну вот, теперь я им стал.
— Вы даже понятия не имеете, что значит быть одним из нас, — вскинулась Джейн. — Вы сказали, что хотели узнать обо мне. А что именно? Хотите узнать, на что похоже, когда однажды просыпаешься и обнаруживаешь, что твоя голова забита неимоверным количеством всякой информации, начиная от того, как пилотировать межзвездный корабль, и кончая тем, как правильно забить свинью, но при этом ты не знаешь даже своего собственного имени? И даже того, есть оно у тебя или нет. Хотите узнать, каково никогда не быть ребенком и даже не видеть ни одного, пока не окажешься в какой-нибудь уничтоженной колонии и не увидишь перед собой мертвых детей? Может быть, вам интересно будет узнать, что, когда любой из нас впервые встречается с живорожденными, нам нужно прилагать усилия, чтобы не отлупить, а то и не убить вас, потому что вы настолько медленно говорите, настолько медленно передвигаетесь, а уж думаете настолько медленно, что нам трудно понять, зачем ССК вообще тратят время и силы на то, чтобы вербовать вас на службу.
А может быть, вам будет любопытно узнать, что каждый солдат Специальных сил выдумывает для себя прошлое? Мы знаем, что все мы — монстры Франкенштейна[35]. Мы знаем, что сложены из кусочков и частей умерших людей. Когда мы смотрим в зеркало, то знаем, что видим там кого-то другого и что единственная причина нашего существования заключается в том, что они не существуют и мы никогда не сможем встретиться и познакомиться с ними. Вот мы и воображаем себе людей, какими они, возможно, могли быть. Мы сочиняем их жизни, их детей, их мужей и жен и знаем, что ничто из этого никогда не станет нашим.
Джейн шагнула вперед и остановилась почти вплотную ко мне.
— Хотите знать, на что похожа встреча с мужем той женщины, которой принадлежало твое тело? Видеть узнавание в его лице, но не осознавать его в себе, независимо от того, насколько тебе самой этого хочется? Знать, что он безумно желает назвать тебя по имени, которое тебе не принадлежит? Понимать, что когда он смотрит на тебя, то видит перед собой десятилетия жизни, о которых ты не знаешь абсолютно ничего?
Она вдруг заговорила от первого лица:
— Знать, что он был со мной, был внутри меня, что он держал меня за руку, когда я умирала, и при этом говорил, что он любит меня? Сознавать, что он не может превратить меня в живорожденную, но способен снабдить биографией, дать мне представление о том, кем я была, чтобы я могла осознать, кто я есть? Да способны ли вы сообразить, что значит хотеть всего этого для себя самой? Прежде всего — любой ценой сохранить носителя всей этой информации.
Джейн придвинулась еще ближе. Ее губы теперь почти касались моих, но в этом не было ничего похожего на поцелуй.
— Вы прожили со мной в десять раз дольше, чем я прожила с собой, — сказала она. — Вы хранитель моего «я». Вы совершенно не в состоянии представить себе, что все это для меня значит. Потому что вы не один из нас.
Она отодвинулась.
Я пристально взглянул ей в лицо — Вы — не она. Вы сами сказали мне об этом.
— О боже! — воскликнула Джейн. — Я солгала. Я — она, и вы это сами знаете. Останься она жива, она вступила бы в ССК, и они воспользовались бы той же самой треклятой ДНК, чтобы сделать ей новое тело, как они сделали его для меня. В моих генах намешано невесть сколько иноземного дерьма, но ведь и вы теперь не полностью человек, и она была бы такой же. Человеческая часть во мне точно такая же, какая была бы в ней. Единственное, чего мне недостает, — это памяти. А если немного точнее, то моей другой жизни целиком.
Джейн снова шагнула ко мне и взяла меня за подбородок.
— Я Джейн Саган и сама знаю, что прожитые мною шесть лет — мои, они полностью реальны. Это моя жизнь. Но я также и Кэтрин Перри. Я хочу снова обрести ту жизнь. И могу сделать это только через вас. Вы должны остаться живым, Джон. Если вас не будет, я снова потеряю себя. Я накрыл ее ладонь своей.
— Помогите мне остаться живым, — попросил я. — Расскажите мне все, что нужно знать для выполнения этого задания. Хорошенько объясните, что я должен сделать, чтобы помочь вашему взводу выполнить необходимую работу. Помогите мне помочь вам, Джейн. Вы правы, я не знаю, что такое быть вами, быть одним из вас. Но я точно знаю, что я не хочу болтаться среди звезд в этом поганом шаттле, пока вы будете под пулями. Мне нужно, чтобы вы тоже остались живой. Как по-вашему, это справедливо?
— Справедливо, — негромко ответила Джейн. Я взял ее руку и поцеловал.
17
«Это легче всего, — передала мне Джейн. — Просто летишь себе».
Ворота причального отсека вышибло взрывом, и воздух вырвался в пространство. Это было точным повторением первого этапа моего предыдущего посещения Коралла. В свое время я много раз бывал здесь, правда без перспективы вылететь в пространство. На сей раз огромное помещение было свободно от незакрепленных предметов — здесь вообще не было ничего, кроме корабельной команды и множества солдат, одетых в громоздкие десантные скафандры. Ноги у всех удерживались на полу электромагнитными держателями, но как только взорванные двери отбросило настолько, чтобы вылетающие не разбились о них, электричество выключилось и нас остатками воздуха вынесло в открытый космос (перед началом операции в причальном отсеке создали избыточное давление воздуха — чтобы мы поскорее вылетали).
Получилось точно так, как было задумано. Магниты отпустили подошвы, и мы вылетели в пространство, словно выброшенные рукой гиганта в огромную мышиную нору. Я все сделал так, как учила Джейн: пригнулся, насколько это было возможно, перекувыркнулся и оказался в космосе. Все прошло прекрасно — как раз так, как мы и хотели, стремясь создать впечатление, будто оказались в пустоте совершенно неожиданно для себя. Ведь рраей могли наблюдать за нами. Я вместе с толпой солдат Специальных сил был бесцеремонно вышвырнут прочь. В первый момент у меня сильно, почти до тошноты закружилась голова оттого, что понятие «снаружи» сменилось понятием «внизу», а донизу, где лежала темная громада Коралла, было около двухсот километров. Восточнее, там, куда мы стремились, светился день.
Меня развернуло как раз вовремя для того, чтобы можно было разглядеть, как в «Ястреб» угодили четыре ракеты. Яркие, словно шаровые молнии, взрывы произошли на дальней от меня стороне судна, вырисовавшегося на этом фоне темным силуэтом. Слава богу, вакуум не позволил мне услышать звуки разрывов и почувствовать их жар, но своей ослепительностью оранжево-желтые вспышки с успехом компенсировали отсутствие воздействия на прочие органы чувств. Что особенно поразительно, продолжив вращение, я сумел увидеть, как «Ястреб», в свою очередь, выпустил ракеты по невидимому для меня противнику. Кто-то оставался на раненом корабле. При следующем обороте я наблюдал, как в «Ястреб» попало еще несколько ракет и он развалился надвое. Не знаю уж, кто там оставался, но он неминуемо должен был погибнуть. Оставалось надеяться лишь на то, что выпущенные им ракеты нашли свою цель.
Я в одиночестве падал на Коралл. Возможно, что неподалеку от меня были и другие солдаты, но я не мог их разглядеть: десантные костюмы были покрыты светопоглощающей краской, а включать МозгоДруга до того, как мы минуем верхние слои атмосферы, было строго-настрого запрещено. Если бы кто-то не закрыл от меня на мгновение одну из звезд, нельзя было бы догадаться, что рядом есть люди. Когда ведешь edападение на планету, полезно быть незаметным. Особенно в том случае, если тебя внимательно высматривают.
Чем ниже я падал, тем быстрее рос диск Коралла, перекрывавший все большую часть звездного неба.
Включившийся МозгоДрут напомнил, что пора задействовать защитный кокон. Я дал подтверждение, и из баллончика на моей спине хлынул поток наноро-ботов. Под воздействием электромагнитных связей эти крошки слились в единую массу, закупорив меня в черном матовом, похожем на стеклянный шаре. Теперь я больше ничего не видел и падал в темноте. Оставалось благодарить Бога за то, что никогда не был подвержен клаустрофобии — иначе за эти мгновения можно было бы и спятить.
35
Франкенштейн — герой одноименного романа английской писательницы М. Шелли, ученый, создавший искусственного человека, взбунтовавшегося против своего создателя, и погибший в борьбе с ним.