Но бабье лето и вообще первая половина осени, по-моему, хуже всего. Может, это время хорошо для поэтов, только я не поэт. Как по мне, это самая лживая пора. Холода еще не наступили, солнце старается вовсю, припекает, улыбается горячечной улыбкой тяжелобольного. Красуются друг перед другом принаряженные деревья, с неба льется пронзительная синь, а прозрачный воздух хрустально чист.
Но кого может обмануть это показное великолепие? Красота осени – мнимая красота. Иллюзия жизни в преддверии смерти. Это время напоминает мне старую женщину, которая молодится, румянится, украшает себя поддельными драгоценностями, чтобы привлечь внимание. Только все бесполезно – все равно вскоре обман вылезет наружу, из-под слоя грима покажутся морщины и старческие пигментные пятна.
Несколько дней, максимум неделя – и зарядят дожди, фальшивое золото облетит с деревьев, листья скукожатся и почернеют, окажутся под ногами прохожих, и те истопчут их, вомнут каблуками в сырую землю.
Впрочем, пока я ехала в Ягодное, думала совсем не о пейзажах и временах года, а о том, как правильно построить разговор с Ильей. Мысль о том, что Илья может не впустить меня, не откроет дверь, я решительно отмела: надо будет – через забор полезу, но он ответит, с чего вдруг так окрысился на нас. Надо же, «семейка»!
Позже, когда события завертелись немыслимым образом и меня затянуло в бездонную воронку, я часто думала: не нужно мне было в тот день ездить к Илье!
Я и сейчас, в этот самый момент, когда сижу на своей кухне и пишу эти строки, думаю точно так же. Чувствую себя мухой, которая попала в липкую ловушку: чем больше барахтаюсь и силюсь вырваться, тем крепче прилипаю.
Мне следовало оставить все как есть. Пусть бы Илья навсегда уехал из Ягодного, как и собирался. Ни к чему было искать общения с ним, задавать вопросы, требовать объяснений. Нечего было настаивать, добиваться правды.
Никогда не нужно задавать лишних вопросов, ведь можно получить ответы, и – как знать? – вдруг открывшаяся правда сломает тебя, уничтожит? Жаль, эта жизненная мудрость пришла ко мне слишком поздно.
Не вызови я тогда Илью на разговор, не узнай того, что узнала, многое могло бы сложиться иначе. Моя жизнь осталась бы моей.
Наверное, это малодушные мысли, ведь человеку свойственно любым путем стремиться отыскать истину – иначе не было бы прогресса, научных открытий и великих произведений искусства.
Все так, но когда твои поиски и устремления заводят тебя в место, откуда не выбраться, кажется, что лучше остаться в слепом неведении.
Как бы то ни было, в тот день я была полна решимости и настроилась вытянуть из Ильи правду. Всю – до запятой, до точки.
Вопреки моим ожиданиям, Илья не стал мариновать меня у входа. Открыл дверь сразу же, хотя я приготовилась к долгой осаде.
– Это ты, – констатировал он. – Так и думал, что явишься.
– А я думала, ты не захочешь открывать.
– От тебя все равно так просто не отделаешься, – криво улыбнулся Илья и посторонился, пропуская меня во двор.
Внутри все осталось так, как я помнила, только выглядело неприютным и заброшенным. Хозяину было не до наведения порядка на участке. Никто не позаботился о том, чтобы убрать облетевшие с деревьев листья, газон косили в последний раз явно еще до отъезда в отпуск, и теперь жухлая трава доходила почти до колен. Мы прошли дальше, и я увидела уголок сада: земля под яблонями сплошь усыпана гниющими яблоками, которые некому собрать, цветы на клумбах давно завяли и торчали неряшливыми пучками. В прозрачном хрустальном воздухе пахло паданкой, мертвыми цветами, сухой землей – витал запах грусти.
Мы с Ильей поднялись на крыльцо. Я боялась увидеть в доме то же запустение: присыпанную пылью мебель, горы грязной посуды, немытые полы. Это стало бы оскорблением памяти Жанны, которая была аккуратисткой и чистюлей. То, что дом пришел в упадок, стало бы еще одним жестоким напоминанием о том, что его хозяйка ушла навсегда и больше не вернется.
К счастью, внутри все осталось почти так, как прежде. Может, Илья думал примерно в том же ключе, что и я, поэтому поддерживал порядок. Я переобулась в свои тапочки, которые так и стояли в обувнице, привычным жестом пристроила ветровку на вешалку.
Просторная прихожая, убегающая на второй этаж лестница, прикрытая дверь в столовую и кухню, гостиная, куда сразу прошел Илья…
Все же что-то не так, думала я, пока не сообразила, что именно.